Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография, Замостьянов Арсений Александрович

Три жизни Алексея Рыкова. Беллетризованная биография

на обложку

Замостьянов Арсений Александрович

Шрифт:

Бухарин — яркая личность, талантливый и спорный теоретик, редко несший ответственность за экономику, за жизнь в стране, — увы, во многом заслонил Алексея Ивановича в истории. Сегодня Рыков притягивает нас как гораздо более сложная фигура, как крупный политик, знавший взлеты и падения. Чрезвычайно интересен опыт революционера-подпольщика — одного из самых последовательных и энергичных в десятилетия, предшествовавшие 1917 году. Заслуживают внимания и участие Рыкова в подготовке захвата власти большевиками в октябре 1917 года, его бескомпромиссные споры с Владимиром Лениным, его позиция, которая привела одного из самых опытных членов ЦК к временному уходу из Совнаркома и ЦК. И это — в решающие дни революции! А ведь Ленин назначил Рыкова первым наркомом внутренних дел, то есть изначально видел в нем силовую опору революционной власти. И вдруг — отставка, дезертирство из-за несогласия с политикой диктата одной

партии. Только через несколько месяцев Рыков нашел компромисс с вождем партии и председателем Совнаркома — и вернулся в большую политику. Оказалось, что он просто необходим советской (а по существу — большевистской) власти как один из немногих грамотных руководителей, вышедший из среды «стреляных» профессиональных революционеров.

Его революционные принципы сформировались рано, еще в гимназические годы — но Рыков, судя по всему, имел смелость сомневаться в канонах. Основу он, конечно, поддерживал. Это — марксизм (разумеется, не в догматическом, а в творческом варианте), ставка на пролетариат, на приоритет общественной собственности на средства производства. То есть на социалистическую революцию. Никакого почтения к устоявшимся формам государственного управления! Никакого страха перед радикальными изменениями. Ставка на всеобщее бесплатное образование, подчиненное идее народного государства. Наконец, развитие в рамках глобального международного проекта, в котором задействованы десятки государств, которые неминуемо двигаются (или в скором времени двинутся) к социализму и коммунизму. Таковы азы рыковского мировоззрения. Рыкова нельзя воспринимать в отрыве от русского марксизма, от мечтаний и дел самого радикального крыла русской революции. Большевики строили принципиально новое государство. Даже не государство — а глобальную систему, которая должная была объять весь мир. А Россия мыслилась как важное (при удачном стечении обстоятельств — самое важное) звено этой системы. Но… В его политической судьбе шатаний было больше, чем прямолинейного службизма. У каждого из лидеров большевистской России был свой НЭП. Есть основания считать, что Алексей Иванович со своей всегдашней идеей «широкого социалистического фронта» воспринимал НЭП как начало отказа и от политической монополии одной партии.

Таков был Рыков, внук хлебопашца, сын неудачливого торговца…

Среди лидеров пролетарской партии было не так уж много выходцев из самых низов, из провинциальных рабочих и крестьян, чьи отцы по всей стране искали «лучшей доли», почти как герои Максима Горького. Рыков как раз из таких. Возможно, это придавало ему веса. Хотя куда важнее происхождения оказались его профессиональные качества, и прежде всего умение учиться. Да, он был великим самоучкой — и этот талант присущ тем немногим революционерам, которые не затерялись после Гражданской войны. Напротив, к войне он относился как к аномалии, а в мирное время обнаружил и административный талант, и мастерство управленческого маневра. Изучать экономику для Рыкова было интереснее (и, представьте, даже романтичнее!), чем комиссарить на «колчаковских фронтах». Поэтому к началу 1920-х годов именно Рыков постепенно стал символом возрождения российской экономики после невиданного спада, связанного и с Первой мировой, и с двумя революциями, и с Гражданской войной, и с повсеместной неуправляемостью.

Судьба Алексея Рыкова, история его сомнений, разочарований и менявшихся воззрений в этом смысле особенно показательна. Не менее десятилетия он был главным инженером и управленцем советского государства и болевые точки тогдашнего общества чувствовал и знал, как никто другой. Ведь они в большей степени были связаны с экономикой, чем, например, с политическими воззрениями.

Хотя и с идеологией его судьба, его управленческий талант были связаны намертво. Верить в коммунизм непросто, но без этой веры жить в Советском Союзе думающему человеку было нелегко, а тем более вариться в партийном котле, занимать руководящие должности — как Рыков. Многие — и из его поколения — разочаровывались в идее, другие пытались приспособить ее к неидеальной человеческой природе и все-таки верили. Уже в 1968-м, не без разочарования, поэт Илья Сельвинский, весьма популярный в рыковские 1920-е, писал:

И с каждым годом все ясней, Что без идеи Коммунизма Земля вращается без смысла Навстречу гибели своей.

Сегодня для большинства этой веры не существует. В наше время читать и воспринимать эти строки непривычно, быть может, дискомфортно, но иначе мы никогда не поймем революционного времени и его наследия.

…А нужна ли вообще современной России память о революционерах и первых управленцах

советской власти? Быть может, они заслуживают глухого забвения? Нам хорошо знакомы попытки объявить их эпоху «черной дырой» в истории России, а самих большевиков первого призыва — антигосударственниками, чуть ли не преступниками, чей опыт вряд ли может быть актуален в наше время. Но вырвать из летописи целую череду важнейших, драматических страниц просто невозможно. «Неправильных эпох» не бывает: это слишком сложный и многообразный пласт нашей жизни, чтобы отказываться от опыта нескольких десятилетий. Дотошно изучать и подпольную деятельность революционеров, и первые попытки создания советской государственности, и экономические эксперименты 1920-х годов сегодня просто необходимо. Без идеализации, но и без демонизации. Да, это было трагическое время, которое связано и с Гражданской войной, и с несколькими волнами голода, унесшими тысячи жизней, и с кровопролитной борьбой за власть. Но эпоха не исчерпывается трагедиями, исторический опыт, как мы видим, гораздо сложнее, многомернее.

В наше время Алексей Иванович Рыков, по выражению социолога Игоря Николайчука, — «полуразрушенная морфоскульптура на ментальном ландшафте России». Он существует «на дне» исторической памяти россиян. Это естественно, ведь со дня его гибели прошло почти 85 лет — и в основном это были годы, когда память о преемнике Ленина оставалась под запретом. Улиц Рыкова в России всего шесть, причем в крохотных поселках. Памятников Рыкову нет, фильмов и сериалов про него не снимают, заметные коммеморационные мероприятия не проводятся. За февраль 2022 года в поисковую сеть «Яндекс» поступило 2,67 тысячи запросов о Рыкове — сравнительно немного, хотя надо делать скидку и на эпидемию, и на спецоперацию на Украине. Видно, что Рыков, если судить по запросам, в относительном выражении наиболее известен в Ульяновске, в родном Саратове, в военно-промышленном Ижевске. Кстати, по слову «рыковка» было 530 запросов, почти все — из Саратова и Саратовской области. Современных водок с «прикольным» названием «Рыковка» не выпускается. Все это говорит о том, что Алексей Иванович в нынешней масс-культуре личность, увы, не первостепенная. Возможно, это временное затишье? Для исторической науки и политологии Рыков в наше время фигура куда более значительная, чем для массового сознания. Изучать наследие одного из самых влиятельных кризисных управленцев в истории СССР — задача остро актуальная.

А забвение рыковского наследия в истории уже бывало. После расстрела бывшего председателя Совнаркома о нем и его делах рассуждали только в необъективном разоблачительном духе. Но память все равно прорывалась сквозь бетон запретов. И управленцы косыгинского поколения, открыто не упоминая ни Рыкова, ни других «врагов народа», интересовались их опытом и учитывали его в работе. Это касается и тех, кто реформировал китайскую экономику. В Поднебесной историю советских хозяйственных реформ и экспериментов изучали прилежно и почти беспристрастно. Может, и нам стоит попробовать?

2020–2022, Москва

Список источников

Архивные фонды

РГАСПИ

Ф. 669 Оп. 1 (личный фонд А. И. Рыкова)

Ф. 2 Оп.2 (рукописи В. И. Ленина)

Ф. 5 Оп.1 (секретариат В. И. Ленина)

Ф. 329. Оп.1, Оп.2 (личный фонд Н. И. Бухарина)

Ф. 17. Оп. 2 (Пленумы ЦК ВКП(б), VII–XVIII созыва)

Ф. 17. Оп. 3 (ЦК, протоколы заседаний Политбюро)

Ф. 671. Oп. 1. (личный фонд Н. И. Ежова)

ГАРФ