Три жизни одного из нас
Шрифт:
– Вот и все… вот и все… вот и все…
Наконец зрение сфокусировалось, и он долго смотрел на кусочек выщербленного асфальта у себя под ногами, остывая душой и возвращая способность к трезвому мышлению…
Небо стало понемногу светлеть на востоке, когда Карцев смог вернуться в так и не ставший своим дом и лег на скрипучую раскладушку, вблизи от уже далекой, чужой женщины.
Когда наутро он появился на работе, пытаясь быть бесстрастным, и Сашка и Егор Палыч всполошились.
– Что случилось, Сергей? – в лоб спросил
– Может, не стоило быть таким принципиальным? – добавил Бутусов.
Карцев тускло взглянул на коллег и слабо улыбнулся в ответ на их неподдельное участие.
– Нет, ребята, – сказал он вопреки принятому было решению ни о чем до времени не распространяться, – все гораздо хуже: жена мне изменила, и я отсюда уезжаю.
Последовала немая сцена, хотя и менее долгая, чем в "Ревизоре".
– Когда? Куда? Это точно? Как ты об этом узнал? – посыпались беспорядочные вопросы друзей.
– Узнал вчера, – стал последовательно отвечать Карцев, – хотя заподозревал раньше. Мириться не могу и не хочу. Да и она, вроде, не хочет. Поеду сейчас в Москву, а оттуда, наверное, в Сибирь, к своим студенческим товарищам. Вот только, – обратился он к Хмельницкому, – мне нужно будет пожить где-то несколько дней, пока оформлю документы на выписку и снятие с учета в военкомате.
– О чем разговор, Сергей! – затряс головой Хмельницкий. – Мы с женой будем рады. Андрюшкину кроватку переставим к себе, а ты будешь жить в его комнате – сколько надо.
Тут он прервался на мгновенье и начал снова:
– Но все-таки, может, передумаешь? Возьми квартиру, что тебе распределили, и живи в ней. А там, глядишь, с женой все уладится.... Или другую найдешь – с твоими-то способностями…
– Нет, Саша, не получится. Я ни видеть ее не могу, ни слышать о ней. А мы, ведь, не в Москве живем и даже не в Энске. Здесь все на виду и на слуху. Да и квартиру эту мне теперь никто не даст – как той Белошейкиной…
Все опять помолчали и от этого молчания в комнате будто стало холодно и неуютно.
– Как же мы тут без тебя будем, Сергей? – вполголоса спросил Хмельницкий. – Без тебя станет скучно. И работа начнет разваливаться, которую ты так круто развернул. Мы ведь были у тебя на подхвате…
– Насчет работы ты зря, Саша, – так же тихо возразил Карцев. – Вы в курсе всех дел, я от вас ничего не скрывал. Да и Иван Соломоныч всегда подскажет, если что пойдет не так. Он же и кадров новых вам подбросит. Женского пола…
Тут он слегка улыбнулся и продолжил:
– Смотрите, не продешевите, просите помоложе да покрасивее – глядишь, в командировки рваться с ними будете!
При этих словах невольно заулыбались и коллеги, но, чуть подумав, с такой перспективой не согласились:
– Нет, Сергей, ничего хорошего из этого не получится, – качнул головой Хмельницкий. – А получатся ненужные проблемы…
– В Тулу со своим самоваром не ездят, – веско поддержал его Бутусов.
– Ну и привереды вы, товарищи дорогие! – развел руками Карцев. – Как это я с вами уживался?
– Ну, что надумал, Сергей Андреевич? – ровно спросил Шумяцкий, глядя на хмурую физиономию вошедшего в кабинет Карцева.
– Вот что, – коротко ответил тот и положил на стол свое заявление.
Шумяцкий глянул вскользь и замер, вчитываясь вновь. Его внушительные щеки заметно порозовели.
– Ничего не понял, – сказал он, воззрившись на Карцева во всю ширь своих библейских очей. – Почему? Из-за этой злосчастной квартиры?
– Нет, Иван Соломонович, это из-за кризиса в отношениях с женой. Я больше ее не устраиваю, о чем и узнал вчера доподлинно.
Шумяцкий помолчал, теребя пальцами губу, и вновь посмотрел на Карцева:
– В положение ты попал тяжелое. Но стоит ли из-за этого увольняться? Поверь, у нас с Николаем Александровичем достаточно влияния в горисполкоме для того, чтобы в исключительных случаях добиться для своего сотрудника комнаты в приличном общежитии, например при НИИ, а может быть, и однокомнатной квартиры в новостройках.
Тут, видя, что Карцев собирается возразить, он предупреждающе поднял руку:
– Пока не перебивай, Сергей Андреич. Садись. Я тебе раньше дифирамбов не говорил, а теперь скажу…
Ты знаешь, что по долгу службы я отслеживаю деятельность всех специалистов экспедиции, а тем более ведущих. И надо сказать, с особым удовлетворением наблюдаю за твоей. За полтора года работы у нас ты прогрессировал стремительнее кого-либо, с кем я сотрудничал за свои двадцать пять лет работы в гидрогеологии. Хотя ты начинал с нуля, почти ничего не зная о нашей специфике. Все у тебя ладится, спорится, разворачивается, на всех потребителей воды в области твой отдел успел наложить лапу – или почти на всех. Благодаря тебе я перестал беспокоиться по поводу состояния контроля за охраной подземных вод. Поэтому твое увольнение и для экспедиции и для меня крайне нежелательно.
В этом месте своего панегирика Иван Соломонович притормозил, испытующе глянул на невозмутимого Карцева и решился продолжить:
– Скажу тебе больше, Сергей Андреич, но прошу пока эту информацию не разглашать. В скором времени Николай Александрович уйдет на пенсию. Это решено уже на всех уровнях, ждем лишь приказа из министерства. Его должность предложено занять мне. Соответственно, место главного гидрогеолога станет вакантно. Кто займет его, пока неясно, так как кандидатуру тоже должны утверждать в министерстве. От нас лишь потребовали назвать своего претендента, из штата экспедиции. И мы с Николаем Александровичем предложили тебя. Поверь, далеко не сразу. Много факторов не в твою пользу: нет специального образования, небольшой стаж работы вообще и в нашей экспедиции в частности, нет членства в партии, нет связей в министерстве и т. д. Но мы решили, что все это может быть тобой достаточно быстро преодолено. А главное – деловая хватка, понимание проблем и путей их преодоления, ответственность – у тебя есть. Ну, и я буду не на Луне, поддержу. Во всяком случае, рядом с собой я хотел бы видеть именно тебя.