Три жизни Тани
Шрифт:
Первым делом их привели в медицинский отсек крейсера, где Чёрного и Таню поместили в медицинские капсулы, из которых они вышли, как новенькие, даже швы были сняты, а на их месте под шерстью розовела новенькая кожа. Стир восхищенно поцокал языком, осмотрев Таню, - он о таких технологиях лишь краем уха слышал.
Следующая остановка была в лаборатории, где их встретили возгласами сразу три учёных мага, окруженные кучей подручных лаборантов:
– Наконец-то мы раскроем тайну этого заклинания!
– говорили они.
– Значит, оно не только сигнал идентификационного маячка гасит, но и
Литэйр?! Таня выловила обращение к Чёрному и чуть не рухнула с лап долой:
Преступники в склепе называли Тьерра литэйром и это звучало как высокое звание. Тьерр на крыше разговаривал с лысым змеем, как со своим подчинённым, все именуют Чёрного «шефом», а тут ещё и «литэйром»... Вряд ли у них каждый второй носит это звание!
Мать честная, Таня начинала подозревать, в какого мужика превратится её Чёрный! Недаром он всегда напоминал ей Тьерра: и суровостью, и редкой нежностью, и тягой к её обучению. Особенно последним!
Чёрного провели в центр многолучевой пентаграммы, облепили датчиками, укутали слоями магических полей. По огромным мониторам побежали строчки данных, что-то засветилось, где-то затрещало, голоса крикнули: «Есть! Запускаем дешифратор!» - и пространство над пентаграммой стало мутнеть, скрывая силуэт Чёрного.
Повисло молчание, нарушаемое лишь шумом процессоров и треском магических разрядов. Таня нервно переступила с лапы на лапу: а если они спалят её пса?! Пусть лучше живёт собакой, чем помрёт человеком!
– Не дёргайся, в полиции работают лучшие из лучших, - подмигнул ей лысый.
– И его расколдуем, и тебя расколдуем, красавица.
Силуэт за мутной пеленой начал вытягиваться вверх. Вокруг него закрутились вихри, раздался громкий хлопок, муть рассеялась, а в центре пентаграммы разогнулся сидящий на корточках человек. Он встал в полный рост и действительно оказался Тьерром. Более худым, чем помнился Тане, с более резкими чертами лица, но несомненно Тьерром.
– Вот тебе и собака, - вырвалось у потрясённого Стира. Он, конечно, уже успел понять, что пёс непростой, но увидеть это собственными глазами - совсем другое дело.
Лаборатория взорвалась криками «ура» и аплодисментами. Блондинка с радостным визгом повисла на шее своего обнаженного шефа, он успокаивающе погладил её по спине. К Тьерру подходили, трясли его руку, а блондинка продолжала висеть на нем, обливая слезами его широкое плечо. Нагой вид этого плеча её абсолютно не смущал, как и нагой вид всего остального мужского тела: складывалось устойчивое впечатление, что в этом теле нет ничего, что ей не довелось бы видеть ранее. И видеть часто.
Таня отвела взгляд от этой картины. Она признала в этом мужчине того, кого прежде считала лучшим другом и кого умудрилась полюбить в шкуре пса. Это всё ещё был он - её Чёрный и её самый близкий человек. В этот момент она была искренне рада за него, поражаясь превратностям судьбы, что столкнули её с Тьерром в темном мире, да ещё и в собачьем вольере. Рада, несмотря на то, что сама переходила для него из разряда «пара и спутница
«Если я останусь собакой на всю жизнь, то сойду с ума от неразделённой любви к существу несовместимого со мной вида. Не совместимого полностью. Оборотень Тьерр не создаст семью с простой собакой, - понимала Таня. Ей было больно видеть, как красивая девушка прижимается к тому, кто стал для Тани самым близким существом во вселенной, но высоко держала морду: - Собака-ревнивица - это смешно и жалко».
Кто-то из лаборантов догадался принести халат, и теперь блондинка прижималась к слегка одетому «шефу», который сразу спросил:
– Что по делу мира Маэль? Вы обнаружили установленные мною камеры? Поймали Люкиэля?
– Да, всё нашли, преступников уже осудили, - ответил Хвар и кратно рассказал историю ареста преступной группы и суда над ней.
«Никогда бы не подумала, что Люк - убийца, - грустно подумала Таня.
– Для меня он был хорошим хозяином, он вообще любил природу и животных больше, чем людей. В какое страшное преступление вылилась эта любовь!»
– В целом мне всё ясно. Как вы вышли на мой след?
– поинтересовался Тьерр.
– Непросто. Мы искали вас и в первой ипостаси, и во второй, но отыскать собаку куда сложней, чем человека, - начала издалека Амели.
– На то и был расчет, помимо прочего, - согласился Тьерр.
– Люкиэль сказал мне напоследок: «Собаке собачья жизнь», и пообещал, что я возмечтаю о смерти.
– Вот что он толковал о собаке! Я-то подумала на колхи.
– Так как вы вышли на мой след?
– повторил Тьерр.
– А мы не на ваш след вышли, шеф, - рассмеялся лысый, - мы шли по следу колхи. Я уверовал в женскую интуицию: Амели с самого начала толковала, что колхи приведёт нас к вам, и оказалась абсолютно права.
Последовал рассказ об ошейнике, который украли у браконьеров, державших Таню в плену. О том, как вышли на Кравена, на клуб, как изумились Хвар и Г рон, когда в одном вольере с рыжей колхи действительно обнаружился их шеф, как и предсказывала Амели. Поскольку шеф был ранен, то они запросили поддержки, попутно проморгав ситуацию с колхи, которую чуть не убили на арене, когда помощь уже висела на орбите.
– Мы видели в сети запись вашего последнего боя шеф - это было потрясающе, - сказал Грон.
– И колхи билась классно, как настоящий спецназовец!
– Ага, век бы такого больше не видеть, - всхлипнула Амели, отлипая наконец от Тьерра и присаживаясь перед Таней, поглаживая её и лаская.
– М-да, это редчайший случай того, как неверная гипотеза приводит к правильному результату, - хмыкнул Тьерр.
– Моя встреча с колхи являлась чистой воды случайностью, уверяю вас.
Под удивленные возгласы, потеснив блондинку, Тьерр присел перед Таней. Мягко улыбнулся ей, провёл рукой по голове, заглянул в глаза.
– Мне в моём человеческом теле достанется хоть капля той заботы и нежности, что щедро дарились мне в теле собаки? Честно говоря, не хотелось бы всю жизнь провести в шкуре, так что надеюсь на положительный ответ, - лукаво сказал он, весело блестя яркими жёлтыми глазами, в которых еле уловимо проскакивали зелёные искорки, как пузырьки в шампанском.