Триада
Шрифт:
– Собаки проклятые! – крикнул он. – Не знаете, кто перед вами стоит? Повылетать отсюда захотели? Прощения просите у владыки Аргваллиса!
Латосы поднялись, дрожа, и отвесили низкие поклоны.
– Простите, владыка.
– Простите.
И, потупив взгляды, скорее вернулись к своим делам.
– Я здесь не один. – сказал Орвель и, развернувшись, подошёл к Пивси вплотную.
– С кем же вы, владыка?
Аргваллийские торговцы высыпали на причал, и стало шумно.
– Мой друг. Ему храм будешь показывать.
– Как
С корабля сошёл человек в плаще. Пивси взглянул на него и спросил у Орвеля с тревогой:
– Без шума надо?
Орвель коснулся плеча Пивси.
– Твоего риска нет. Друг мой не хочет быть узнанным. Не к месту будет.
– Понял. Сделаю всё, как скажете. А после – подарки у меня для вас есть, владыка Кастари.
– Ну, полно! Ни к чему подарки.
– Да нет, владыка. Очень даже к чему. Вы ко мне, как к человеку отнеслись. Хотя я для вас никто – червь в грязи.
Орвель нахмурился.
– Пивси. Никто не червь, пока он сам так не решит. Мы все – часть великого и вечного, просто почему-то забываем об этом. А латосы злы просто потому, что ты на них зол. Привыкли так. Ты им – они тебе. Они тебе – ты им. И ничто это колесо не может остановить.
– Владыка, так если они вас оскорбляют, не могу я в стороне стоять! И не буду. Я за вас и владыку Эллатоса бы обидел бы, не побоялся.
– Спасибо, Пивси. Ты преданный друг.
– Слуга я ваш, а не друг. Был бы один – хоть куда за вами подался.
– Сейчас только одного я прошу, Пивси. Гляди за другом моим. Чтоб не случилось плохого. Оберегай, прошу тебя. Только тебе доверяю. Не могу я с вами пойти. Дела.
– Не волнуйтесь, владыка Кастари! – горячо ответил Пивси. – Беречь его буду, как вас!
Орвель похлопал Пивси по плечу и направился к товарищу. Подойдя, он взял его за руку и сказал, указывая на латоса:
– Это латос Пивси. Он покажет тебе храм. Строили недалеко от Гаавуна, в лесу. Там очень красиво, увидишь. С обрыва видно весь океан.
Человек поправил капюшон и взглянул на Орвеля чистыми зелёными глазами.
– За что тревожишься? – спросил он.
Орвель пожал плечами.
– Я всегда тревожусь за тебя. Ты у нас один.
– В том и дело. Был бы не один, быть моей цене, – и достал серебряный ардум из кармана, – керта.
– Неправда! – воскликнул Орвель и отдёрнул руку. – Ты совсем забыл о своём величии.
Тот отвёл взгляд.
– Каком величии?
– Не забывай, кто ты. – сказал Орвель с горечью. Взглянул на океан и добавил: – Не хочу больше говорить. Поехали в Гаавун.
Орвель развернулся и пошёл к Пивси.
– Всё хорошо, владыка? – спросил Пивси.
– Поехали. – ответил Орвель и потёр лоб, который так и стремился нахмуриться.
Гаавун организовал пышную процессию. Повозки, что глава города отправил к заливу, украсили цветами и лентами, а лошади, самым приличным образом вычесанные и приглаженные, нетерпеливо фыркали и всё старались идти быстрее, но возницы прикрикивали на них, и свистели хлысты.
Дорога вилась меж деревьев, то крутая, то ровная. В солнечной траве стрекотали кузнечики, и замолкали лишь там, где скалы подходили вплотную к дороге: на них грелись ящерицы – серые, зелёные и жёлтые, с брюшками, полными тех самых кузнечиков.
Дорога не успела утомить. Едва лошади вспотели, как уже показались лимонные заросли, а после них – высокие скалы, поворот, и вот процессия въезжает в долину, полную белых домов и разноцветных крыш, вот возвышаются башни на берегу, и всюду, куда только взгляд падает – красно-белые флаги провинции Гаавун.
Процессия двинулась в город, окружённая появившейся из ниоткуда толпой мальчишек, которые кричали, свистели, и всё норовили заглянуть за занавески повозок, но возницы хлестали их прутьями и отгоняли.
Последняя повозка отстала и съехала на соседнюю дорогу, вьющуюся вдоль берега. Разноцветная процессия же шумно удалилась, поднимая за собой столбы пыли.
Пивси особо не болтал. У башни на окраине Гаавуна он распрощался с возницей и дал ему блестящий ардум. Спрыгнул, привязал лошадь и открыл дверь повозки.
– Приехали. – сказал он гостю. – Дальше пойдём пешком.
Теперь он рассмотрел своего спутника. Тот неспеша вышел, всё скрывая волосы капюшоном, и утёр ладонью лоб. Пивси таких людей ещё не видел. Не то мальчишка, не то мужчина. Не видел, чтоб глаза блестели, как два изумруда, чтоб лицо было словно фарфоровое – нежное и белое, и чтоб было это лицо как у статуи, над которой трудятся долгими, бесконечными ночами, вычисляя, чтоб не было ни малейшего изъяна, и чтоб восхищались ей потом веками.
Этот не из простых – высокий, изящный, и хрупкий: кажется, рукой дотронешься – и рассыплется на кусочки. Вот только глаза грустные, что у пса без хозяина.
Пивси осторожно хлопнул гостя по плечу.
– Вы, господин, не печальтесь. Нам идти недолго. Не устанете.
Гость взглянул на него, потом на тропу, ведущую в гору.
– Ты уже видел храм? – спросил он.
– Видел, господин! Красивый, белый! Я пролез, посмотрел. Хоть и не разрешено, пока не готово.
– Сегодня будет готово. – сказал гость и надел перчатки.
Они стали подниматься. Океан, Гаавун, башни и флаги отдалялись, и вскоре стали совсем игрушечными. Потом пропали, и Пивси с гостем оказались в роще цветущих деревьев.
– Здесь будет дорожка. – говорил Пивси. – Белым камнем выложат, вроде. Я без подробностей, остальное строители знают. Здесь вот уже ямки – это для перил. Честно, не знаю, как старики сюда подниматься будут. Тяжело. Хотя, они уж не особо к храмам склонны. Не верующие они у нас. Всё ворчат. Не нравится им, что Аргваллис храмы у нас строит.