Тридцать четыре ёжки для Кощея. Книга третья. В погоне за женихом
Шрифт:
Евражка тряхнул ветками, и они прямо на моих глазах удлинились. С хрустом разрастаясь в стороны, наливаясь чернильным светом, потянулись к обезображенной незнакомке.
Оставшиеся крохи моей живительной силы влились в бурный поток стихийной энергии хранителя.
Заключив несчастную в тёмно-зелёный кокон, как когда-то нас с Зиги, питомец вспыхнул синим пламенем.
– Евражка! – в испуге кинулась я к нему, но, подавшись вперёд, сделала неприятное открытие: ноги перестали меня слушаться.
Я
«Наш малыш растёт не по дням, а по часам, – театрально посетовал мой внутренний голос и с тем же фальшивым умилением протянул: – Он стал сильнее!»
Пряный запах гари забился в нос, дыхание перехватило, глаза противно защипало, навернулись слёзы. Пришлось даже прищуриться, чтобы что-нибудь рассмотреть.
Пламя поглотило ствол хранителя. Изрыгая искры, оно поднималось выше и выше. Пожирая листья и ветки, пляшущие языки взмыли в небо. Внезапно огненный шар ласковой куницей перекинулся на кокон, готовый полностью поглотить невольную пленницу. У кого-то совсем не задался день.
Краем глаза, заметив сбоку движение, я уловила рванувшую к весело потрескивающему кострищу подругу.
– Аляна, остановись! – во всё горло пронзительно закричала я, и звонкое эхо разлетелось по округе.
Подруга плашмя упала на догорающий костёр, и языки пламени моментально погасли. Аляна возлежала на покрывале из пожухлых листьев и крошащихся под ней веточках.
– Евражка помочь, – с чувством глубочайшего удовлетворения сообщил питомец. Его буквально распирало от гордости.
Я мысленно ощутила щелчок, и наша связь разорвалась. Он сам разорвал её. Хранитель входил в силу.
Прежде чем подняться, Аляна пожелала заняться раскопками.
Дрожащими руками она осторожно убрала с лица незнакомки мусор и крупную пыль. Отряхнув одежду незнакомки, подруга поднялась на ноги и едва сама от слабости не упала на землю. Незнакомка заворочалась и открыла блёкло-зелёные глаза.
– Вы что со мной сделали?! – гортанно провопило чудище, и я от неожиданности чуть на свой филей не шлёпнулась.
Не зря в моих глазах Болонка всегда выглядела чудовищно неблагодарной.
– М-м-маришка? – с запинкой уточнила Аляна.
Она смотрела с таким недоверием, будто ожидая, что та начнёт отрицать знакомство с упомянутой зазнайкой.
– Чего, болезненная, по имени меня кличешь? – хамовато отозвалась Болонка.
– Болезненная? – моргнула Аляна.
– Она самая, – и не подумала извиниться Маришка. – Чай мы не подружки. Для тебя я барыня. Иль не узнала меня?
Мы переглянулись. Маришка с подозрительным прищуром покосилась на нас. Не знаю, что она там увидела, но с опаской поднесла свои руки к лицу.
Рассмотрев обветренные, грубые, в бородавках ладони, Болонка поморщилась от омерзения.
Она ошеломлённо вскрикнула и, подавившись, закашлялась.
– Кхе-кхе…Ведьма! – потянулась она ко мне.
На её щеках заиграл лихорадочный румянец. Рыча разъярённым медведем, Маришка неуклюже перевернулась набок. Корсет платья опасно натянулся на её мясистых боках, грозя лопнуть. Шумно отдышавшись, дивчина смахнула с лица сальную паклю волос и в ворохе шёлка резвой пчёлкой устремилась ко мне.
А я что? Стою себе и не двигаюсь. Изображаю берёзку. На своих полусогнутых далеко не убегу, а тут хоть веткой отмашусь. Евражка поделится. Ну и я совсем не против, чтобы передо мной ползали на коленях. Тем более мне нечасто с барского плеча обещания прилетают.
– Мирослава! Змеюка подколодная! Я тебе такого леща отвешу! Да с замаха! Вовек не забудешь, – обняв мои ноги, рассыпалась в обещаниях сударыня, пытаясь меня повалить.
– Почему леща? – отмахиваясь, удивилась я. – Песца пожалела?
Болонка рыкнула и, схватив своей клешнёй меня за ногу, вознамерилась покорить вершину мира. Прежде подмяв моё покачивающееся тело под себя.
Приставучая зараза. Но только ко мне лучше проявлять привязанность на расстоянии, иногда я бываю крайне неловкой.
– Отстань, противная, – отпихнула её ногой, случайно опрокинув навзничь.
Впрочем, то была не моя заслуга, а Аляны.
Трепля Болонку за лохмы, особо не церемонясь, она оттащила её от меня.
– Не тронь Миру, – приговаривала подруга, отвешивай подзатыльники.
В Маришке проснулось зверьё. Взвыв раненой белугой, она прищёлкнула зубами и обратила открытую пасть к Аляне.
– Загрызу!
Подруга отпустила её космы и начала отступать к Евражке.
– Хорошая девочка. Послушная, – выдавила она, скрываясь за обугленными ветками хранителя.
Болонка клацнула на неё зубами и повернулась ко мне.
Батюшки! Основным блюдом на ужин мне не грозило стать, а вот со смеху я могла лопнуть.
Из уголка рта Маришки капала слюна. Вот те и благородная барыня.
Я не удержалась и хрюкнула, скрывая смех за кашлем.
Обозлённая девица поползла ко мне.
Пыхтела она похлеще разбушевавшегося медведя. Вот те на! Болонка собиралась сцапать от меня кусочек.
Но я совсем не боялась быть покусанной и откусанной. Наверное, я какая-то неправильная Ёжка. Любая другая на моём месте бежала бы без оглядки. А я и в ус не дула. Похоже, я была потрясена до той глубины души, куда страх самостоятельно не добирается. А самокопанием я не занимаюсь – как знать, какие скелеты обнаружу. Или дело в обычной усталости. Ноги мои натурально дрожали, и удрать от озверевшей дивчины не было шансов.