Тридцать четыре холостяка или Дневники народной свахи
Шрифт:
Неожиданно в ногу впилось что-то острое и мужчина, тихо зашипев, резко схватил того, кто всадил ему в ногу острые когти.
— Ах ты, кошак драный, — зарычал богатырь.
— Пусти ирод! — зашипел Тимофей и постарался царапнуть богатыря по руке.
— Ты чего это удумал за мной следить? — глаза серого цвета недовольно прищурились.
— Светозар, — кот перестал брыкаться в руке богатыря, — тебе не говорили, что подглядывать не хорошо?
Мужчина заскрипел зубами и отпустил рыжий комок шерсти. Тимофей плюхнулся на траву и недовольно зашипел.
— Да что ты понимаешь, — печально
— А-а-а, — рыжий довольно зашевелил усами, — неужели наш самый свободолюбивый богатырь влюбился?
Светозар посмотрел на Тимофея — в его глазах засветились молнии.
— Не трави мне душу, кот, — он снова повернулся к речке и проследил взглядом за девушкой, которая вышла на берег и взяла в руки пузырек с мыльнянкой. Богатырь шумно втянул воздух и резко отвернулся.
— У-у-у, — протянул кот-ученый, — как все запущено.
— Уйди, кошак, — грозно произнес мужчина.
— Н-нет, — запротестовал Тимофей, — я с тобой в терем пойду. Нечего тебе за Аленкой подглядывать.
— Правда твоя, рыжий, — сдался богатырь, — надо меру знать.
С этими словами он развернулся и быстрым шагом направился к терему.
Кот довольно хмыкнул и, вильнув пушистым хвостом, пошел вслед за богатырем. Все идет по плану.
Я промыла как следует голову и, выйдя на берег, стала вытирать влажное тело полотенцем. Речка — это конечно не банька, но тоже сойдет. Да и по моим подсчетам скоро четверг — значит, богатыри будут баньку топить. Авось получится попариться.
Постирав грязные вещи, поплелась обратно к терему. Там вроде у баньки веревка была специальная для сушки…
Пройдя во внутренний двор, осторожно развесила вещи и направилась в кухню. Все-таки надо что-то приготовить… Да и полы не мешало бы помыть. Начну, пожалуй, с сеней. Берислава скорее всего уже обвенчалась с Черномором, и они едут обратно. Я почти уврена в том, что богатыри сегодня станут отмечать первую свадьбу…
Ух, какая же, однако, тяжелая работа — быть свахой. Я так поняла, что помимо готовки, убирать, мыть полы и стирать мне тоже придется. Да, конечно, Берислава иногда мне помогала…но скорее всего после свадьбы она будет занята целиком и полностью своим мужем. Помнится, мне втолковывали, что богатыри сами за собой стирают. Стирают, не спорю, но также как и посуду моют. Без мыла прополощут в речке тряпье, и на этом дело заканчивается. Без слез не взглянешь. Несмотря на то, что я из двадцать первого века, где полно стиральных машинок, горничных (в случае с богатыми родителями) и тому подобного, я, все же, четко осознаю, что дело с хозяйством у богатырей плохо. Возможно, меня где-то и воспитали, как избалованную девчонку…спасибо общаге МГУ, я немного пересмотрела свои взгляды на быт.
С такими вот нерадужными мыслями помыла пол в сенях и теперь перешла к процессу протирания пыли. Надо не забыть наколдовать полноценный обед, а то богатыри приедут усталые и голодные — жалко их, все-таки. Неожиданно, из кухни донесся истошный вопль:
— Уйди, противная! — завизжал Тимофей, — Ты мне всю жизнь испортила!
Хм, интересно… Насколько мне известно, в тереме окромя меня больше нет женщин. Разве что…крыса! Именно с ней у нашего Тимошки нежные, трепетные, крикливые отношения. Пожалуй, пойду проконтролирую, чтобы они там не разгромили чего.
— Отцепись от моего хвоста! — взвыл кошак. Я бегом ворвалась в кухню.
Картина Репина: большой рыжий, холеный кот катается по полу, пытаясь сбросить с себя крысу, раза в два меньше его. А крыса отпускать нашего котика как раз не хотела. У меня сложилось некоторое впечатление, что мелкая решила оседлать Тимку. Вот это номер! И я бы могла еще долго любоваться этой эпической ситуацией, пока… Тимофей не запрыгнул на стол. А там тарелки сохнут! В отсутствие Светика их попросту некому было протирать насухо. Самой — лень.
— А ну, брысь со стола! — я кинулась разнимать парочку. — Посуду мне всю побьете!
— Не гневайся, Аленка, — впопыхах отвечал Тимофей. — Мы аккуратно…
Как же, знаю я их «аккуратно». Делать нечего, просто подошла и за шкирку схватила кота, а потом встряхнула так, что крыса на пол свалилась.
— Пусти! — зашипел кот. — Изверги! Супостаты окаянные! Убивают!
— Да тихо, ты! — я посадила усатого на лавку. — Сам виноват.
— Кто? Я?! — округлил глаза кошак. — Разве я виноват, что эта крыса меня съесть хотела?
Я с сомнением посмотрела на крысу, которая и не думала убегать. Более того, она подошла к моей ноге, встала на задние лапки и устремила к нам свои красные глаза-бусинки. Ух ты, какая милая! А я ее сначала боялась…
— Не смей! — взвился кот, когда я нагнулась к бедолаге. — Это хитрая, расчетливая, мерзкая пакость!
— Неужели? — удивилась я, сажая крыску к себе на ладонь. — Золотко, как же тебя зовут?
Скажу честно, в ответ я ничего не ожидала услышать. Ну, разве что писк. Услыхав вполне себе человеческую речь, я, конечно, удивилась… но не сильно. Кот есть говорящий? Есть. Так почему крыса говорить не может?
— Меня зовут Аглая, — представилась крыса. — Здравствуй, Алена.
— Она говорит?! — ошарашено пробормотал Тимофей и бухнулся в обморок. Прямо на скамье.
— Что это с ним? — удивилась Аглая.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Наверное, это у него от переизбытка чувств. Удивительно, неужели никто не знает, что ты говорить можешь?
— Конечно, нет, — подтвердила крыска. — Я же в подполе сижу, ни с кем не пересекаюсь. Вот, изредка только пьяненький Тимофеюшка заглядывает. Не спорю, пару раз я ему по-человечески пыталась объяснять нормы поведения взрослого воспитанного кота. А Тимошенька, не принимая меня всерьез, все повторял: «молчи, валерьянка проклятая».
— А как же Светозар? — напомнила я. — Пока меня не было, он, наверное, в погреб спускался.
— Спускался, — снова кивнула Аглая. — Так незачем ему, окаянному, вообще меня видеть. Прибьет еще.
Я устала стоять и присела на скамью рядом с Тимошей, крыску посадила на стол, а та все рассказывала:
— Ты сама слышала, Аленка, как эти богатыри нас с Тимофеем поженить пытались, — она шмыгнула носиком. — Какое унижение! И, главное, этот мерзавец хвостатый меня все грязью продолжал поливать! А я надеялась, думала, может, потаскаю его за хвост — он меня и заметит. Как же! Теперь будет умолять, не прощу его!