Тридцать девять ступенек. Маска Димитриоса

Бёкан Джон

Латимер подумал о том, что пятьсот пиастров, если перевести на английские деньги, не составят и фунта стерлингов, но, заметив, как блеснули глаза его собеседника, когда он назвал эту сумму, непреклонным тоном сказал:

— Двести пятьдесят.

Мышкин воздел руки к небу: надо ведь заплатить приятелю, он человек влиятельный — значит, мало не возьмет, а тогда ему ничего не останется — как же жить?

В конце концов, сошлись на трехстах пиастрах, из них пятьдесят — приятелю. Отдав Мышкину задаток в сто пятьдесят пиастров, Латимер ушел. Выйдя на набережную, он похвалил себя за проделанную работу: уже завтра утром ему будет известен результат переговоров.

Конечно, было бы лучше, если бы он мог просмотреть архивные документы своими глазами, а затем лично убедиться в адекватности перевода, но обстоятельства были сильнее проснувшейся в нем страсти к сыскной деятельности, так что приходилось ограничиться ролью любопытного туриста. Оставалась еще вероятность, что Мышкин просто прикарманит эти деньги, но те немногие встречи с русскими, которые были у Латимера, произвели на него большое впечатление — в их честности и порядочности нельзя было сомневаться. Что ему подсунут вместо подлинных документов какую-нибудь липу, тоже исключалось: ведь полковник Хаки познакомил его в общих чертах с этим делом. Все могло сорваться, правда, в том случае, если внимательный человек, приятель Мышкина, сочтет, что пятьдесят пиастров — слишком незначительная сумма за его труды.

На другой день утром Латимер нашел на дверях офиса замок. Прождав Мышкина на грязном крыльце около часа, он так и ушел ни с чем. Еще одно посещение во второй половине дня также оказалось безрезультатным. Пожав плечами, он решил, что потеря пяти шиллингов его не разорит, но уверенности в нем заметно поубавилось.

Его самочувствие улучшилось, когда портье вручил ему написанную скверным почерком записку, в которой Мышкин проклинал себя за то, что заставил Латимера волноваться, и объяснял задержку тем, что в порту при разгрузке румынского парохода погиб грузчик, и поэтому при переговорах помощника капитана с портовой полицией срочно требовались его услуги, но что — самое главное — влиятельный человек все устроил и материал будет представлен завтра вечером.

Латимер спустился в ресторан, чтобы поужинать, и сидел, потягивая аперитив, когда к нему провели запыхавшегося Мышкина. С него градом лил пот; отдуваясь, он повалился в кресло.

— Ну и денек! Ну и жара! — выпалил он.

— Принесли?

Мышкин, кивнув, устало закрыл глаза. С какой-то болезненной гримасой на лице он сунул руку во внутренний карман пиджака и достал оттуда сложенные пополам листы бумаги, соединенные скрепкой. Насмешливый Латимер подумал, что Мышкин похож на дипкурьера, который умер сразу после вручения депеши.

— Что будете пить? — спросил он.

Слова эти произвели на Мышкина действие живой воды: он встрепенулся и сказал:

— Полагаюсь на ваш вкус, но я бы предпочел абсент. Avec de la glace.

Подозвав официанта, Латимер сделал заказ и стал просматривать бумаги. Всего здесь было двенадцать написанных рукой Мышкина листов, содержание которых не оставляло никакого сомнения в их подлинности. Латимер, не откладывая, приступил к чтению.

Турецкое правительство национального освобождения

ВОЕННЫЙ ТРИБУНАЛ

Настоящий трибунал создан решением военного коменданта города Измира на основании закона, принятого в Анкаре в 18-й день шестого месяца 1922 года по новому календарю.

Показания свидетелей заслушаны в присутствии заместителя председателя военного трибунала, бригадного майора Зия Хаки в шестой день десятого месяца 1922 года по новому календарю.

«В трибунал поступило заявление от некого Закари, еврея, в котором говорится, что убийство его двоюродного брата

Шолема — дело рук Дхриса Мохаммеда, негра, работающего на плантации инжира в Буйя.

На прошлой неделе патруль шестого полка обнаружил в доме возле старой мечети труп проживающего в этом доме ростовщика Шолема, еврея, перешедшего в мусульманство. Неизвестные убили Шолема, перерезали ему горло. Хотя вышеупомянутый Шолем по своему происхождению не принадлежит к числу правоверных и пользуется дурной репутацией, наша бдительная полиция, проведя соответствующее расследование, установила, что убийство было совершено с целью ограбления.

В заявлении Закари говорится, что он встретил в одном из кафе негра Дхриса Мохаммеда и обратил внимание на пачку греческих банкнот, имевшихся у него. Он узнал, что негр был очень беден, и поэтому удивился, откуда у него эти деньги. Он случайно слышал, как негр хвастался, будто еврей Шолем дал ему эти деньги, не требуя возврата. В тот момент он еще не знал о смерти Шолема, но, когда узнал об этом от родственников, он вспомнил слышанный им разговор и решил обратиться в трибунал.

Абдул-Хакк, владелец кафе-бара „Кристалл“, показал, что видел в руках упомянутого выше Дхриса Мохаммеда пачку денег, — вероятно, несколько сот драхм — и слышал, как негр хвастался, будто он получил деньги от Шолема и отдавать их ему не надо. И, услышав это, он очень удивился, так как знал, что на Шолема это совершенно не похоже.

Некий Измаил, работающий в доках, подтвердил, что слышал от Дхриса Мохаммеда то же самое.

Арестованный Дхрис Мохаммед на вопрос о том, откуда у него эти деньги, полностью отрицал вышеупомянутый факт и заявил, что еврей Закари оболгал его, так как ненавидит правоверных. Он заявил также, что показания Абдул-Хакка и Измаила — ложь.

После того как Дхрис Мохаммед был допрошен заместителем председателя трибунала, он признался, что у него были эти деньги и что он получил их от Шолема за оказанную услугу. Однако он не смог объяснить, в чем состояла услуга, и, придя в сильное волнение, стал ругаться и призывать в свидетели Аллаха, что на нем нет никакой вины.

Заместитель председателя трибунала признал Дхриса Мохаммеда виновным в смерти Шолема и внес в трибунал предложение казнить его через повешение, с чем остальные члены трибунала были полностью согласны».

В этом месте Латимер остановился и взглянул на Мышкина. Тот, допив абсент, разглядывал рюмку. Заметив на себе взгляд Латимера, он сказал:

— Абсент уже тем хорош, что дает ощущение прохлады.

— Может быть, выпьете еще?

— Если вы не против, — сказал он и, показав пальцем на бумаги, спросил: — Ну как? У вас есть сомнение в их подлинности?

— Ни малейшего. Однако есть некоторые сомнения по поводу дат происходивших событий. Кроме того, нет свидетельства врача о том, в какое время было совершено убийство. Что касается показаний свидетелей, то они кажутся мне весьма шаткими, так как ни одно из них не доказано.

— А что тут доказывать? — удивился Мышкин, — Совершенно очевидно, что негр виновен и что его следовало повесить.

— Пожалуй. Если вы не возражаете, я продолжу чтение.

Мышкин пожал плечами и, махнув рукой, подозвал официанта. На лице его сияла блаженная улыбка.

Заявление, сделанное Дхрисом Мохаммедом в присутствии начальника охраны и его помощников

«В Коране говорится, что ложь никому не приносит пользы. Вот почему я хочу засвидетельствовать свою невиновность, хочу рассказать всю правду, как она есть, ибо я правоверный. Нет Бога, кроме Аллаха.