Триэн
Шрифт:
Сели на роскошный угловой диван, напротив которого на стене висел плоский экран современной телесистемы, позволяющей смотреть фильмы в 3D-формате. Диван был светло-коричневого цвета, толстый мягкий ковёр перед ним – коричневого с проседью, по стенам висели светло-коричневые и сиреневые драпировки, и даже модульный сервант и книжные полки были сделаны из материала таких же цветовых сочетаний.
Гордеев бросил взгляд на картины, висящие меж полосами драпировок. Все они были современными коллажами, в условном стиле изображающими купание в морях и реках либо парение в воздухе весёлых,
Все картины были написаны женой Швырёва, известной художницей, и она же, насколько знал Гордеев, лично создала интерьер гостиной. Да и всей квартиры в целом.
– Подслушки и подглядки у меня нет, – по-своему понял взгляд гостя Алексей Денисович.
– Знаю, – улыбнулся Иван Петрович. – Просто увидел новую картину.
– Ах, эту, – кивнул на лунный пейзаж хозяин; у него была грива седых волос, седые баки и седые усы, отчего он Гордееву напоминал кота, чьё изображение взял в качестве код-символа связи. – Диана увлеклась космосом в последнее время, пишет пейзажи Марса и других планет. Но дома мы решили оставить только лунную перспективу. Это Море Влажности, слева вверху – внешнее кольцо кратера Гассенди. Знаменит сложной системой трещин на дне.
– Такое впечатление, будто рисовано с натуры.
– У Дианы дар, подозреваю – экстрасенсорного характера, иногда ей удаются удивительные вещи.
– Слышали о скандале с Луной?
Швырёв поднял брови.
– О чём речь?
– Владелец участка на Луне, – а вы знаете, что почти вся её поверхность распродана частным лицам частной же компанией, – подал в суд на корпорацию НАСА за посадку автоматического корабля «на его участке».
– Дожили, что называется.
– Он требует один миллиард долларов!
– Ну, суд вряд ли удовлетворит его аппетиты, хотя создаётся прецедент, от разрешения которого будет зависеть вся последующая экспансия Солнечной системы. Ведь уже начали продавать участки и на Марсе, и на Венере, и даже на Меркурии.
– Международная конвенция запрещает продажу планет и астероидов, они являются собственностью всего человечества.
– А кто на это посмотрит? Люди давно зарабатывают баснословные деньги мошенничеством.
– Нелюди.
Швырёв улыбнулся.
– Ты сегодня явно озабочен космосом.
– Если бы только космосом, – со вздохом признался Гордеев. – Проблем хватает и на грешной Земле.
– Личных?
– И личных тоже.
Алексей Денисович кивнул, в стальных глазах его появилась тень печали.
– Увы, не боги мы, способные решить любую проблему. Личные, кстати, решать намного сложней. У меня сын Александр бросил бизнес и уехал на Дальний Восток. Хочет достичь гармонии с природой.
– Это нормальная идея, – осторожно сказал Гордеев.
– Нормальная-то она нормальная, да только он при этом оставил жену и сына, моего внука. Это нормально?
Гордеев качнул головой, не желая высказывать своё мнение вслух.
– Внуку девять лет, хороший парень, мягкий, добрый, но… всё свободное от школьных занятий время торчит за компьютером.
– Это проблема, – согласился Гордеев. – Мои тоже редко куда срываются физически, им достаточно виртуальных путешествий. Плюс игры. Это вообще общечеловеческая беда. Австрийский врач Курош Яуди требовал признать Интернет наркотиком. Но наша Дума даже не пошевелилась. А ведь давно известно, что интернет-игры на первом месте по опасности развития у детей компьютерной зависимости. Может, мы занимаемся не тем?
– Нет, Иван, – погрозил пальцем Швырёв, – мы занимаемся именно тем, чем должны. Компьютерную зависимость поддерживают те же ксеноты, и ещё неизвестно, не с их ли подачи и появился Интернет как поле вседозволенности и виртуальной свободы. Это элемент их политики, внедрённый в сознание народных масс, и бороться с ним надо на всех доступных уровнях.
– Начали американцы, вернее, их кукловоды.
– Начали две тысячи лет назад арабы… кстати, тоже с подачи инопланетных «пастухов»… уточнять не будем, соблюдая политкорректность. Так что эта политика имеет очень давние корни.
Гордеев усмехнулся.
– Есть анекдот в тему. Сын спрашивает отца: «Папа, что такое американская политика?» Отец со всей мочи ему по шее бац! Сын: «За что, папа?!» Отец: «Я подозреваю, что ты украл у меня полсотни баксов». Сын: «Но я этого не делал!» Отец: «Заткнись и отдавай назад, и ещё столько же за причинение морального ущерба!» Сын: «Но ты же ничего ещё не доказал!» Отец: «Вот в этом, сынок, и состоит суть американской политики».
Швырёв остался серьёзным.
– В самую точку. Но давай вернёмся к нашим баранам, то бишь к рабочим моментам. Что у тебя стряслось? Просто так ты ведь не приехал бы?
Гордеев подобрался, кивнул.
– Не приехал бы. Веселов забрал хроников…
– Знаю, это согласованное решение Совета.
– А сегодня он забрал Дворковица.
Швырёв помолчал, разглядывая профиль гостя, встал.
– Посиди минуту, принесу кофе.
Гордеев кофе не хотел, но отказаться не рискнул. Чувствовал он себя неловко, будто подсматривал в замочную скважину или писал донос на руководителя в тайне от всех, в том числе от самого себя.
Швырёв вкатил в гостиную столик на колёсиках, на котором стояли два кофейных прибора, орешки и солёные сухарики.
Кофе оказался вкусным, мягким, какой нравился Гордееву.
– Итак, тебе не нравится, что Юлий Тарасович…
– Начал ограничивать…
– Твои замыслы.
– Не мои лично – «Заставы». Я этого не понимаю.
– Новая метла по-новому метёт.
– Дело не в смене уровня подчинения. А началось всё с хроников. Мы-то чем не угодили Совету, охраняя их? Все попытки ксенотов отбить их у нас провалились.
– Не без помощи со стороны.
– С этой помощью надо ещё разбираться. Создаётся впечатление, что засады были устроены не без утечки информации о маршрутах хроников. Но, допустим, я выдаю нежелаемое за действительное, аналитики ещё не высказали своего мнения. Ты мне скажи, зачем хроникам дают абсолютно утилитарные задачи, разбазаривая их уникальный дар?