Триллер и киллер
Шрифт:
— Петровна! А почему мы спешим? Будто нас выметают с улицы какой-то, прости господи, метлой?
— Ты что, Викторовна, свалилась с Луны? Сейчас здесь будет совершено преступление.
— И все, стало быть, должны разбежаться кто куда, чтобы не было свидетелей, — догадалась Викторовна.
Они шмыгнули в ближайший подъезд, и улица очистилась окончательно, став идеальной ареной для самых гнусных убийств. В напряжённой тишине было слышно, как в одной из квартир из крана зловеще падают капли воды.
Телков вышел на связь с подполковником Лаптевым и доложил:
— На улице какой-то Моржовый готовится совершить убийство. Прошу прислать подкрепление. И вообще, товарищ подполковник, я почему-то не вижу своих коллег.
— И не увидишь! Я их отозвал. Всё это, Телков, туфта! Тебя, лейтенант, подвела ваша степановская самоуверенность. Твой Моржовый никакой не Моржовый. Мы на всякий случай запросили Берёзов. Так вот, у них нет ни одного Меншикова. Словам, бросай свою самодеятельность и возвращайся в отдел. Наконец займёшься настоящей работой.
— Товарищ подполковник! Так ведь Меншиков когда жил в Берёзове? Тыщу лет назад! — воскликнул Телков.
— Лейтенант, выполняйте приказ! — рявкнул Лаптев и отсоединился, сыграв, как и положено, свою отрицательную роль.
А на улице между тем началось. Посреди глухой тишины в ближайшей подворотне затопали. Словно кто-то на бегу яростно давил асфальт. Его шаги звонко отдавались под сводами подворотни, приближаясь к Телкову, и через секунду-другую прямо на опера выскочил чем-то всполошённый псевдобомж.
— Он же вошёл в эту подворотню. Я видел лично! — возбуждённо сообщил он лейтенанту, испытывая необходимость поделиться своими терзаниями с первым же встречным.
— Кто — он? — немедля спустил опер на него этот вопрос, будто служебную собаку, и тот вцепился в псевдобомжа мёртвой хваткой.
— Да Каляев Иван, — бросил псевдобомж, лихорадочно озирая улицу.
— Так-так. Он же ещё и Каляев, — устно зафиксировал лейтенант.
— Если прибавить в скулах. А нос смягчить. И сделать другой зачёс. Будет вылитый Каляев. Я его вижу таким, — пояснил псевдобомж.
— Вы из ФСБ? — спросил лейтенант.
Как же они со Степановым забыли об этом! За преступниками такого масштаба всегда охотятся и специальные службы. У них — ФБР и ЦРУ. У нас — ФСБ!
— Я — русский живописец Егор Козлов! — гордо произнёс псевдобомж. — А тебе, выходит, он тоже нужен? Ну да, ты в музее не сводил с него глаз. Так и пялил. Но этот Каляев — мой! Я нашёл его первым! И у меня уже есть Елизавета Фёдоровна. Ищи своего Каляева.
Живописец молол что-то ещё непонятное. А Телков обескураженно думал об одном: он-то считал себя уже сформировавшимся мастером перевоплощения.
Не догадываясь о его муках, художник задумчиво произнёс:
— Может, мне показалось? Может, он ушёл вон в ту подворотню? — И побежал к следующей подворотне.
— Стойте! Это западня! Он вас убьёт! — крикнул вослед Телков.
Но художник будто оглох. Тогда Телков настиг его в два-три прыжка, — ну, может, в десять — и удержал за плечо.
— Я из милиции. Вы не только рискуете жизнью. Вы ещё мешаете проведению операции. Я вынужден вас задержать. Ради вашей и нашей пользы. Вы намерены драться? — спросил он, когда живописец рванулся из-под его руки. — Тогда я должен вас предостеречь: такие драки всегда проходят на один манер. Сперва вы как бы одержите верх. Ну, скажем, ткнёте меня головой в эту стеклянную витрину. И всё же в конечном счёте я вас всё равно скручу, — предупредил Телков, сочувственно оглядывая хилое тельце Козлова.
— Я трезвый не дерусь! — с достоинством парировал живописец.
— Прекрасно! — тихо воскликнул Телков, подражая Степанову. — Значит, мы сэкономим время. Ждите меня здесь. Если не вернусь, бегите прочь. Расскажете в управлении о вашем Каляеве. И моей жене… то есть невесте передайте: я любил только её. Да и больше никто со мной не ходил в кино, — добавил он, невольно вздохнув. — И подержите вот это. Только не разбейте. — И Телков протянул стакан.
— Зачем он тебе? Сюда же ничего не налито? — удивился живописец, не решаясь взять, будто ему предложили дохлую мышь.
— Вы ошибаетесь! Он наполнен по самые края информацией. Невидимой, но весьма важной. Берите! Да всеми пальцами. Стаканы не кусаются, — напомнил Телков и удовлетворённо подумал: «И к тому же проверим и ваши отпечатки. Поглядим, какой вы живописец».
Удостоверившись в том, что возможное вещественное доказательство надёжно пристроено, лейтенант достал из правого кармана пиджака пистолет и двинулся к той подворотне, где мог таиться Моржовый.
— Друг! Ты уж его не испорть. Мне он нужен как был, — попросил живописец.
— Мне тоже, — серьёзно ответил опер.
До подворотни уже осталось всего ничего, ну может шаг, ну может два, и в этот момент затрезвонил его мобильный телефон. И звук-то на этот раз, как нарочно, оказался невероятно пронзительным. К окнам тотчас прильнули затаившиеся обитатели квартир.
— Лейтенант, вы где? — спросил его Степанов.
И ещё Телков услышал английские голоса. А кто-то тут же, будто в фильме, монотонно переводил:
— Сэр, он появился! Вон его хвост!
— Нет, Джон, к сожалению, это плывёт бревно.
— Товарищ полковник! Вы спугнули киллера, — мягко упрекнул Телков своего глубокоуважаемого начальника.
— И спас, малыш, твою жизнь, — сказал Степанов. — Не забывай: прежде чем ты бы его заметил, он бы, как и положено, из засады огрел тебя по темени рукояткой своего пистолета. А сила удара у Моржового, что отмечено в его досье, равна одной лошадиной силе. Это измерено им в парке культуры и отдыха. На силомере.
— Спасибо. Я упустил это из вида. Вошёл в азарт, — признался Телков.