Триллион евро
Шрифт:
Некоторые люди предполагали, что это молочко и есть та умиротворяющая эссенция, поскольку она, возможно, содержала наркотик, который подавлял разлад среди картезиан и объединял их, однако в субстанции не было найдено ничего такого, что могло бы сойти за психотропное средство.
Я взглянул на посланника Флота. Он, казалось, ни о чём таком не думал и с аппетитом жевал волокнистые кусочки, запивая их молочком. Тогда и я отбросил всякую сдержанность и утолил свой голод.
Зажгли курительницы. Значит, подошло время аудиенции Кешры. Сладковатый дым воскурений затруднял дыхание. Или это начал действовать наркотик?
Внезапно послышались звуки литавр, и монастырь содрогнулся от трубного гула. Посреди светящейся стены раскрылось круглое отверстие. Монахи моментально сгрудились вокруг нас и повели, нет, протолкнули нас через это отверстие в высокое помещение, которое, судя по всему, и было святая святых. На своего рода кафедре, в складчатом углублении высоко в стене, виднелась рослая, странно искривлённая фигура, взиравшая на нас сверху вниз. Я заглянул в лицо старейшего существа, какое когда-либо в жизни встречал. Своими длинными руками и чёрной кожей оно походило на древнее прасоздание, имеющее мало сходства с аборигенами этой планеты. Это как если бы кожу картезианина натянуть на гораздо более высокий скелет и высушить под беспощадным солнцем высокогорья. Существо действительно казалось, как некоторые и предполагали, пришельцем из других миров, отпрыском очень древнего вида, который некогда попал на эту планету и нашёл способ вновь и вновь воплощаться в образе коренного жителя. Я знал, что эта Кешра появилась на свет у маленьких людей вблизи Сент-Назарета на берегу Внутреннего моря, и когда при ней обнаружили знаки возрождения, её ещё маленьким ребёнком доставили в монастырь. Однако дух древней расы — и монастырь — сформировали из неё другое живое существо: возрождённую богиню.
Она, словно прочитав мои мысли, остановила взгляд на мне. Это не был затуманенный взор аборигена, это были чужеродные глаза — и это были глаза больного, страдающего существа.
Посланник Флота с самого начала снял треуголку и держал её прижатой к орденоносной груди. Он поклонился, поднял стальной кофр на подиум под кафедрой и торжественным движением раскрыл его. После этого он отступил на несколько шагов и снова поклонился. Ожерелье сверкало на синем бархате, несмотря на приглушённый, рассеянный свет.
— От имени людей, проживающих в вашем мире, и от имени Флота я прошу у вас, ваше святейшество, прощения за кощунственное злодеяние. Мы знаем, что это преступление ничем не загладить, но мы приложили все свои усилия, не остановились ни перед какими расходами и попытались сделать всё, что в человеческих возможностях, чтобы вернуть вам ожерелье ваших предков.
Я перевёл его слова. Монахи зашушукались.
С удивительной быстротой богиня спустилась вниз и потрогала камни, вначале своими длинными когтистыми пальцами, потом языком, пробуя камни на вкус один за другим, потом понюхала — и небрежно бросила ожерелье, будто утратив к нему всякий интерес.
Монахи встревожились, тяжело и учащённо задышали, зашептались, всем своим видом выражая недовольство. Я услышал повторяющееся слово «безбожно». Неужто сделали ошибку и неправильно составили камни? Может, перепутали их порядок? Или речь и вовсе шла о подделке? Это могло иметь роковые последствия — не только для людей в городах Внутреннего моря, но и для всего Картезиуса.
Я тревожно взглянул на посланника. Его голый
Богиня вернулась назад в своё складчатое углубление в стене и закрыла лицо ладонями. Ропот монахов становился всё громче и приобретал угрожающий тон. Ещё мне показалось, что и дыхание монастыря участилось и стало лихорадочнее.
— В чём дело? — спросил посланник. — Что они говорят? Да не молчите же! Что случилось?
— Камни… — сказал я. — Кажется, нескольких недостаёт.
— Это невозможно. Их восемьдесят три, и все в том порядке, в каком были изначально.
Внезапно монахи окружили нас плотным кольцом. Они вытеснили нас из помещения через предлежащий холл и через главный портал наружу.
Старшина педальеров испуганно смотрел на нас. Его люди в страхе отпрянули, взобрались на борт и скользнули в свои клетки.
Мы толпились на террасе, подталкиваемые и теснимые монахами. Паломники присоединились к ним, угрожающе замахиваясь палками. Я почувствовал кулаки на своей спине, удар палки между лопаток. Женщины-паломницы издавали визгливые трели.
Равнодушие с лиц как ветром сдуло. Я видел отторжение, направленное против нас, и… да, страх и отчаяние.
— Они нас прогоняют, — крикнул я посланнику. Я не отваживался переводить те ругательства и проклятия, которые неслись нам вслед.
— Это я и сам вижу, — крикнул он в ответ и нахлобучил треуголку на голову.
Последние метры мы уже бежали. Это было недостойное отступление. Я старался держаться позади капитана, чтобы прикрыть его от ударов.
— Поднимаемся! — приказал старшина. Он отвязал канаты и поднял руки, успокаивая толпу, когда и ему стали угрожать палками, убрал забортный трап, побежал к своему контрольному месту и рванул барку вверх.
— Неблагодарные твари! — бормотал посланник, жадно присасываясь к своему кислородному аппарату. — Развели тут маскарад с этой своей Кешрой! Примитивные дикари!
— Это очень старая культура и очень старая религия, сэр. Старше, чем любая человеческая культура. Она существовала уже тогда, когда на Земле ещё жили неандертальцы.
— Я в курсе, — раздражённо ответил он.
— Что-то с этим восстановленным ожерельем не то. Она его не приняла.
Он пренебрежительно махнул рукой.
— Нам пришлось заменить четыре бриллианта. Их не удалось разыскать.
Я задержал дыхание.
— Это не просто бриллианты, сэр, которые можно заменить другими. Это трансформированные в бриллианты телесные воплощения богини. Это её предки, они связывают её с первыми Кешрами, которые являлись в этот мир.
— И вы верите во всю эту чепуху, Паладье?
— Дело не в том, верю я в неё или нет. Главное, что в неё верят аборигены.
— Бриллиант — он и есть бриллиант. Кристалл из атомов углерода. Как могут индивидуальные структуры организма запечатлеться в решётке атомов углерода! Это же полная чушь, понимаете?
— Тем не менее, богиня сразу заметила, что некоторые из её предков отсутствуют, — ответил я.
Посланник презрительно фыркнул.
— Вы хотя бы представляете себе, чего Флоту стоило разыскать эту проклятую цацку? И во что ему обошлось то, чтобы те четыре бриллианта, которые пришлось заменить, были огранены точно так же, как и остальные?