Трилогия тумана (авторский сборник)
Шрифт:
Порыв ветра принес облако пыли и погасил спичку. Бен возвратился в мир теней без края и ориентиров, где, казалось, не имело значения, как долго и в какую сторону шел человек — он все равно никуда не приходил. Бен подозревал, что сбился с пути. У него возникло неприятное ощущение, что если он продолжит путешествие вглубь запутанного подземного мира, то потребуются часы или даже дни, чтобы выбраться. Здравый смысл подсказывал ему повернуть назад, взяв курс на центральный зал станции. Сколько бы он ни пытался мысленно воспроизвести образ лабиринта туннелей (со всеми хитросплетениями, запутанной системой вентиляции и сообщения между смежными галереями),
Твердо решив не дать себе заблудиться в паутине подземных ходов, Бен пустился в обратный путь и ускорил шаг. Он точно не знал, сколько прошло времени, и укладывается ли он в те полчаса, что ребята назначили до встречи под вокзальными часами. Путешествуя по бесконечным коридорам Джитерс Гейт, он почти поверил, что существует какой-нибудь закон физики, который гласит, что в отсутствие света время бежит быстрее.
Бену стало казаться, что он прошагал уже много миль в темноте, когда прозрачное свечение, исходившее из просторного помещения под куполом Джитерс Гейт, очертило контуры выхода из туннеля. Бен вздохнул с облегчением и устремился к свету, пребывая в уверенности, что благополучно спасся из кошмарного лабиринта после долгих странствий.
Но хорошее настроение продержалось недолго. Как только туннель остался позади и Бен ступил в узкую рельсовую колею, тянувшуюся между двумя соседними перронами, оптимизм моментально улетучился, и его вновь охватила тревога. Станция выглядела совершенно безлюдной, и в поле зрения не было никого из оставшихся членов общества «Чоубар».
Бен запрыгнул на перрон и пробежал метров пятьдесят до часовой башни. Лишь эхо собственных шагов и грозовые раскаты нарушали его одиночество. Бен обогнул башню и остановился у подножия большого циферблата с искореженными стрелками. Часы не требовались, чтобы понять, что время назначенной встречи давно прошло. Бен прислонился к почерневшим кирпичам, из которых была сложена стена башни. Следовало признать, что его идея разделиться на группы, дабы повысить эффективность поисков, не принесла ожидаемого результата. Разница между нынешним моментом и минутой, когда он переступил порог Джитерс Гейт, заключалась в том, что теперь он совсем один. Он потерял не только Шири, но и всех остальных друзей.
Гром грянул с особой яростью, словно небо раскололось надвое с одного удара. Бен решил начать поиски друзей. И его не волновало, сколько понадобится времени, чтобы найти и вызволить их — неделя или месяц. При существующем раскладе он не видел иного выхода. Бен направился к центральному перрону в сторону дальнего крыла Джитерс Гейт, где прежде находились служебные помещения, кассы, залы ожидания и небольшая империя сувенирных лавок, кафе и ресторанов, превратившихся в головешки всего через несколько минут после начала активной жизни. И только тогда мальчик заметил сияющее покрывало, белым пятном выделявшееся на полу в одном из залов ожидания. Память подсказала Бену, что, когда он в последний раз видел это место, блестящей атласной ткани там не было. Он рванулся вперед и от волнения не заметил, что в темноте его дожидалась неподвижная фигура.
Бен опустился на колени около покрывала и несмело протянул к нему руку. Ткань была пропитана темной и теплой жидкостью. Она показалась ему смутно знакомой на ощупь и вызвала инстинктивное отторжение. Под покрывалом
— Серьезное испытание — смотреть на собственную пролитую кровь, не так ли, Бен? — произнес Джавахал у него за спиной. — Кровь твоей матери, равно как и я, не нашла покоя.
У Бена предательски задрожали руки, он медленно повернулся. Джавахал восседал на краю металлической скамейки, словно царь теней на троне, воздвигнутом среди обломков катастрофы и разорения.
— Ты не хочешь спросить меня, где твои друзья, Бен? — поинтересовался Джавахал. — Может, ты боишься получить неутешительный ответ?
— А вы ответите, если я спрошу? — откликнулся Бен, застывший без движения около окровавленного покрывала.
— Возможно, — улыбнулся Джавахал.
Бен старался не смотреть в гипнотизирующие глаза Джавахала. Но труднее всего ему было отделаться от нелепой мысли, которую ему как будто кто-то навязчиво вдалбливал в голову, внушая, что роковая тень, с которой он разговаривал в декорациях, словно позаимствованных в преисподней, есть его отец или то, что от него осталось.
— Одолевают сомнения, Бен? — с участием спросил Джавахал. Казалось, он наслаждался сценой.
— Вы не мой отец. Он никогда не причинил бы зла Шири, — с жаром выпалил Бен.
— Кто тебе сказал, что я собираюсь причинить ей зло?
Бен вскинул брови. Джавахал протянул руку, обтянутую перчаткой, и погрузил ее в лужу крови, растекавшуюся у ног, потом поднял ее и провел по лицу пальцами, обагренными кровью.
— Когда-то очень давно, Бен, — начал Джавахал, — женщина, чья кровь пролилась на этом самом месте, была моей женой и матерью моих детей, одного из которых назвали как тебя. Странно думать, что воспоминания порой имеют свойство превращаться в кошмары. Я до сих пор тоскую по ней. Ты удивлен? Кто, по-твоему, твой отец? Человек, существующий в моих воспоминаниях, или лишенная жизни тень, которую ты видишь перед собой? Отчего ты думаешь, что между ними есть какая-то разница?
— Разница очевидна, — возразил Бен. — Мой отец был хорошим человеком. А вы всего лишь убийца.
Джавахал опустил голову и слегка кивнул. Бен повернулся к нему спиной.
— Наше время истекает, — сказал Джавахал. — Пора нам встретиться с судьбой. Каждому со своей. Мы теперь все взрослые, верно? Ты знаешь, что означает зрелость, Бен? Позволь отцу объяснить. Взросление есть не более чем процесс осознания, что все, во что ты верил в юности, — обман. И наоборот, все, что мы отвергаем в юные годы, оказывается истиной. Когда ты собираешься повзрослеть, сын мой?
— Ваша философия меня совершенно не занимает, — с отвращением сказал Бен.
— Придет время, и ты вспомнишь мои слова, сынок.
Бен обернулся и с ненавистью посмотрел на Джавахала.
— Чего вы хотите? — резко спросил он.
— Я хочу исполнить свой обет. Обет, который не дает погаснуть моему пламени.
— И что же это? — полюбопытствовал Бен. — Совершить преступление? Это станет вашим последним подвигом?
Джавахал возвел глаза к небу, выражая всем видом смирение.