Шрифт:
Говорят, что между двумя противоположными мнениями находится истина. Ни в коем случае! Между ними лежит проблема.
И.В. Гёте
1
Писатель – родственник дьявола.
Один желает получить твою душу, другой жаждет внимания. И неизвестно, чья одержимость сильнее.
Когда работа над книгой завершена, мир для писателя преображается. Цвета становятся яркими, наполненными солнечным светом. В этот миг кажется, что покорить Эверест и переплыть Адриатическое море не проблема. Все становится возможным.
Желание
Подумать только: дело целого года, а порой и нескольких лет, завершено. Мысли, уложенные стройными рядами на бумаге, больше не щекочут голову изнутри. Они уступают место новым идеям, которые вот-вот должны зародиться и продолжить благородное дело – доведение писателя до бессонницы.
Но пока можно выдохнуть и спокойно уснуть.
Максим Макстрин – псевдоним Макс Трин – испытывал величайшее наслаждение. Его книга, труд последних двух лет, отнявший силы, и подаривший порцию невроза, была завершена. С нескрываемым удовольствием он дописал слово «конец», глубоко вдохнул, поправил квадратные очки и с силой вытолкнул из себя воздух.
В общую группу мессенджера Макс написал сообщение: «История завершена. Жду вечером у себя, прочитаю последнюю главу». В группе, помимо самого Макса, были двое его лучших друзей. Кирилл – преподаватель истории в институте гуманитарных наук, двадцати семи лет. Андрей – журналист местной газеты, коллега Макса, двадцати восьми лет.
Читать вслух для друзей Макс любил больше всего. В этот момент по их реакции, по выражению глаз, он понимал, насколько хорошо получилось выразить мысли. Иногда во время чтения Макса посещало озарение, относительно того, что следует изменить или добавить в повествование. Маленькая блажь, позволяющая Максу чувствовать себя востребованным и, возможно ли, успешным писателем.
Около восьми вечера, словно договорившись прийти разом, порог квартиры Макса переступили Кирилл и Андрей. Макс положил в три стакана лед, налил по небольшой порции виски, передал друзьям и пригубил сам.
– Не могу поверить, что смог завершить его, – Макс кивнул на толстую пачку бумаги, лежащую перед ним на столике, которая была тем самым романом, подарившим ночи без сна и восемь седых волос.
– А как мы-то рады, что больше не придется слушать твои ежеминутные размышления, относительно книги, – Кирилл выпил виски и протянул Максу стакан, прося добавки. – Начинай читать, интересно, как все-таки ты закончил историю.
– Конечно, мы можем не одобрить, – вторил Андрей.
– Или заставить все изменить.
– Впрочем, кто мы такие, чтобы диктовать гению.
– Всё сказали? – Макс улыбнулся уголком рта и поправил квадратные очки.
Парни кивнули и соприкоснулись бокалами.
– За новый роман!
– За будущий бестселлер!
– За победу! – Андрей посмотрел на друзей, поднявших брови. – Ну должен же я был что-то сказать?
Макс отставил бокал в сторону, вытащил из пачки листов последние, отошел в сторону от дивана, где сидели друзья, прокашлялся, поправил очки и начал читать вслух.
Дорога до детского дома бесконечна. Хотелось бы сказать, что это был самый трагичный момент в моей жизни. Что мы ехали в полной тишине, разрываемые противоречиями. Что до сих пор я мысленно возвращаюсь к этому моменту, не в силах сдержать слезы. Но все было не так.
Арсений, пристегнутый ремнем безопасности, кричал и царапал щеки. Думаю, что если бы он мог дотянуться, то вместо своего лица впился бы в мое. Я со страхом поглядывала на его обгрызенные ногти, под которыми все еще были остатки штукатурки – он успел-таки накарябать свое имя на стене дома. Прощальный жест, призванный сохранить себя в нашей памяти навсегда.
Все когда-то заканчивается. Даже самая долгая дорога в жизни. Папа остановил машину как можно ближе к крыльцу.
– Не отдавай меня! Я вас ненавижу!
В этот момент мне хотелось дать Арсению пощечину, но я огромным усилием воли подавила желание. Нельзя было сорваться, ведь я продержалась так долго. Не проиграю. Ни в этот раз.
Навсегда запомню, что чувствовала в тот момент. Завершилась война. Враг повержен, загнан в угол и ждет расправы, а флаг победителя красуется на Капитолии.
Папа вышел из машины, открыл дверь Арсения и расстегнул его ремень безопасности.
– Выходи!
Арсений истошно завопил, словно ведьма Банши, и бросил в папу рюкзак с вещами, что лежал на сиденье. Папа его поймал, спокойно поставил на землю и повторил:
– Выходи.
Но уж я-то знала, что скрывается за папиным приторно-спокойным тоном. Сколько злости, боли и страха. Чуть меньше, чем было во мне.
Кажется, Арсений задумал остаться в машине навсегда. Как будто его спина подверглась заклятию вечного приклеивания. Тогда папа схватил Арсения за руку и вытянул наружу.
– Оставайтесь здесь, – велел папа нам с мамой. – Я сам его отведу.
Папа поднял худенького Арсения на руки и понес в сторону дверей детского дома, на пороге которого ждали воспитатели.
– Отпусти меня! Я хочу обратно! Нет! Я не пойду туда!
Арсений вырвался из папиных рук и подбежал обратно к машине. Он распахнул дверь переднего сиденья, где была мама, и, упав на колени, прошептал:
– Не отпускай меня. Ты же знаешь, что там мне не выжить. Мама…
Папа подбежал к нему и оттащил от машины. Следом подошли воспитатели и охранник.
– Мы с ним справимся, – сказала воспитатель, и положила руку на плечо папе, смотревшему, как Арсения несет к детскому дому охранник, подняв его словно пушинку. – Уезжайте. Вы много пережили.