Тринадцать граней (сборник)

Тимонин Вячеслав

– Нет. Что я не знаю, как выглядит то, что остаётся после взрыва?

– А Скарабей, что говорит?

– Материться в основном. Но утверждает, что сможет починить всю эту хрень. Ладно, надо идти, до связи.

Парочка приблизилась ко входу и скрылась внутри. По сравнению с громадиной энергостанции люди казались лилипутами. Серое здание, в виде усечённой пирамиды, поднималось метров на тридцать вверх. Сбоку топорщились гирлянды изоляторов. Толстые кабели расходились в разные стороны и по металлическим столбам струились к основным строениям поселения.

В сторону антенны при этом шло какое-то неимоверное количество кабелей.

Голубое светило зависло в зените. Ни одно здание в посёлке не отбрасывало даже малейшей тени. Их словно затопило по самые крыши бело-голубой жидкостью.

Я перешёл к окну, выходящему к антенне, и уставился на неё.

Странно! А вот у вышек – тени были! Длинные, чёткие, словно грифелем нарисованные! Казалось, что у каждой вышки было собственное, личное солнце. А ещё они напоминали песочные часы. Пять гигантских стрелок указывало на административное здание.

Преодолев непонятное отвращение, ставшее уже привычным, я постарался рассмотреть конструкцию повнимательнее. В принципе, кроме неправильных теней, в этих железках не было ничего необычного. Торчащие в разные стороны балки, кучи переплетённых проводов, и множество кабелей, приходящих от энергостанции. Всё это можно было бы объяснить логически.

Однако, на какую-то долю секунды мне показалось, что вышки как бы парят над землёй.

Выставив максимальное приближение, я посмотрел в прицел карабина. Основание средней заросло серыми кустами. Я перевёл взгляд на соседнюю, и увидел такие же, торчащие в разные стороны.

Ну, теперь понятно, парение – это обман зрения.

В этот момент от куста отделилось пятно! Словно одному деревцу наскучила компания. Пятно по форме было, как человек, только мутный. Там, где у обычного человека должна быть голова, был пульсирующий сгусток. Он хаотично менял цвет от чёрного до почти белого.

Я дёрнулся от неожиданности и потерял странную фигуру из виду.

Очухавшись, я порыскал вокруг, но ничего не нашёл. Тогда, я уменьшил приближение электронного прицела и увидел наших парней. Джон До буквально смотрел на то место, где секунду назад была серая фигура, но очевидно, ничего не видел.

Не раздумывая, я вызвал великана.

– Джон, Джон, ответь это Кожевников.

– Да-а, А-атём? – Джон вырос на захолустной аграрной планете Торговой Федерации, и по-русски говорил плохо, смешно коверкая слова. Но сейчас мне было не до смеха.

– Джон, я только что видел какой-то странный серый силуэт рядом с тобой!

– Си-уэт?

– Да! Тень, фигуру, цель! Прямо там, куда ты смотришь!

Джон застыл, озираясь по сторонам. Отряд перегруппировался. Рауль присел на одно колено слева от Джона. Берман встал за спину. А Миша Крещагин медленно двинулся к зарослям.

Я вызвал сержанта.

– Круть, я заметил движение в районе вышек. Одиночная ростовая цель. Группе Джона я сообщил.

– Принято! Сейчас я свяжусь с ними.

Крещагин подошёл к кустам. У самой кромки, опоясывающей вышку, он остановился, словно прислушиваясь.

– А-атём? – вызвал меня Джон, – Тут ни-и-чего нет…

– Проверьте внимательнее. Я точно что-то видел!

Я прильнул к окуляру, выискивая странную фигуру. Но всё было тщетно. Серый исчез.

– Мо-ет мне пла-азмой жа-ахнут в кусты?

– Нет, нет! Мы же не знаем, кто это был! Может быть, это поселенец.

– Внимание, по циркуляру! – голос сержанта бесцеремонно перебил наш разговор, – Сейчас Скарабей восстановит энергоснабжение посёлка. Он будет включать питание по секторам. Всем смотреть в оба! Особенно это касается Кожевникова. Артём, если чё – свисти в дуду!

– Ладно, буду… – бросил я.

– Ла-адно… – передразнил меня Круть, – Как быстро ты, Кожевников, отвык от строевой службы, а?!

Подколол меня сержант. Боевого офицера, а?!.

– Есть… – нехотя ответил я.

– То-то! – гоготнул Круть и, обратился уже к Лао и Скарабею, – Давайте, ребята! Врубайте потихоньку. Начнём… с фермы.

Я поспешил к западному окну. Скарабей врубил ток и длинное низкое здание фермы опоясала цепочка огоньков. Фонари на столбах, плафоны внутри стойл, и в окнах, замерцали тёплым желтоватым светом.

Ни одного движения… Ничего…

Скарабей включил питание в жилом массиве, сразу у энергостанции. Мне показалось, что кто-то машет мне рукой. Но оказалось, что это всего лишь, оборванная штора колышется от порывов горячего ветра.

– Ну, чего там, Кожевников? – спросил Круть.

– Да ничего, – ответил я, – И никого…

Скарабей включил северный сектор, и почти сразу – космопорт…

Взлётно-посадочное поле опоясали яркие, даже при дневном свете огни прожекторов. Вокруг шаттла зажёгся жёлтый квадрат, ограниченный по углам зелёными голографическими столбиками. Они выросли и растеклись по граням большого виртуального параллелепипеда, поглотившего шаттл. Такие же «коробочки» появились над вертолётами.

Свет зажёгся и башне, и в моей комнатушке. Откуда-то снизу, из центра управления полётами, монотонно забубнил компьютер: «Неисправность. Низкое энергопитание. Неисправность. Отказ узла связи. Внимание. Несанкционированная посадка. Неисправность…».

Мой коммуникатор опять тихонько зажужжал, кто-то включился в общий канал.

– О боже… – донеслось из аппарата.

А затем динамик взвыл яростным, нечеловеческим воплем! Я глянул позывной радиостанции источника: «А-3—7», Дима Скарабей.

– Боже мой… – прошептал Скарабей и снова, громко и безудержно закричал.

Я знаю, я уже слышал подобные крики. Так кричат люди, когда понимают, что их жизни грозит смертельная опасность. И что спасения нет!

– Скарабей! Какого, чёрта у тебя происходит?! – голос сержанта был не на шутку взволнован.

Ответом было гнусное хихиканье, переходящее в хрюканье. Так смеялась бы свинья, если бы умела.

Я с ужасом смотрел на коммуникатор. Честно, говоря, у меня от этого дьявольского хихиканья волосы встали дыбом.