Тринадцать месяцев
Шрифт:
С лыжными палками перемещаться было значительно удобнее, а может быть, у нас уже появился небольшой опыт, но мы добрались назад за полчаса. Слуховое окно теперь стало заметно ближе. Владимир забрался в дом и вынес длинную металлическую трубу, которой мы нарастили дымоход. Затащив внутрь вещи, мы разожгли камин, завели генератор и снова попытались поймать телесигнал. Канал по-прежнему транслировал утреннее сообщение. Я заварил чаю на походной конфорке.
– Что теперь?
Он пожал плечами.
– Ничего. Мы в осаде.
Владимир был военным в отставке и часто использовал подобные термины. Я спросил:
– А
– Тем же, чем мы. Сидят и не дергаются.
– А это правильная стратегия, как считаешь?
– Это стратегия выживания. У нас всего два варианта – сидеть тут или пытаться куда-то попасть. Куда мы в этой ситуации пойдём?
– Не знаю.
– Вот именно. Здесь у нас шансов немного, но они понятны. А на улице… Ты сам там был только что. Мы до соседа едва добрались.
– Звучит тревожно. Неужели совсем ничего нельзя сделать?
– Ну, есть одна идея. В паре километров отсюда магазин снегокатов. Если добудем парочку, можно будет прокатиться.
– Пара километров. Теперь это на другом краю света.
– Вот об этом я и говорю. Сидим и не дергаемся.
Запись в телевизоре прервалась, и появился человек в гражданском. Он стоял посреди большого помещения с серыми стенами. За его спиной висел флаг, стояли софиты. Он начал довольно банально.
– Дорогие сограждане! Я говорю тем, кто меня может слышать! В стране объявлено чрезвычайное положение! Введен комендантский час! Все, кто способен передвигаться, должны явиться в пункты сбора. Мы начинаем ликвидацию последствий экологической катастрофы! Повторяю, всем, кто меня слышит!
Владимир выключил звук.
– Все, кто еще не замерз. От правительства помощи не будет.
– С чего ты взял?
– Они не собираются нас вытаскивать. Ты не слышал? Все, кто способны передвигаться…
– А те, кто не способен?
– Теперь это их проблемы.
– И наши тоже. Где ближайший от нас пункт сбора?
Он схватил меня за плечо и встряхнул.
– Очнись! Какой пункт сбора! Мы никуда не пойдем.
– Почему?
– Они все проморгали. Эти пункты – фикция. Даже если они есть, там не хватает еды и места на всех.
– Но есть же сеть бомбоубежищ! Там можно укрыться.
– Там можно задохнуться. Как они, по-твоему, собираются очищать от снега вентиляцию? Кислородных баллонов хватает на двенадцать часов, не больше.
Он задумался.
– Нам тоже стоит об этом беспокоиться. Когда засыплет слуховое окно, у нас появится большая проблема.
Мы поднялись наверх и стали думать. Если снегопад продолжится с прежней интенсивностью, дом окончательно засыплет уже через сутки. Через двое над крышей будет еще два метра снега. А через трое нам уже ни за что не удастся отсюда выбраться.
Я спустился вниз и принес две бутылки пива – пока у нас оставалась хотя бы эта небольшая радость. Мы выпили за надежду и стали разрабатывать дальнейшую стратегию. Определившись, допили пиво и стали разбирать платяные шкафы – нам было необходимо много крепких досок. Закончив работу, я еще раз выглянул наружу и сделал замер уровня снега – по моим расчетам получалось, что к утру придется откапывать выход с чердака.
Я долго не мог заснуть, ворочался и отгонял тревогу. Наконец, уже в третьем часу, мне удалось задремать.
– Просыпайся. По крыше кто-то ходит.
Я сел в кровати и прислушался. Действительно, раздавался какой-то странный топот, будто кто-то быстро печатает на клавиатуре.
– Что это?
– Не знаю. Уже минут пять слышно.
– Проверим?
Он ничего не сказал, но я его понял. Стараясь не шуметь, мы поднялись на чердак и открыли слуховое окно. Странный звук пропал. Остаток ночи был совершенно испорчен, мы до утра прислушивались, но так ничего и не услышали. Я приготовил завтрак, мы поели и поднялись наверх – нужно было узнать, что происходит на улице.
Как я и предполагал, окно чердака было засыпано. Мы расстелили брезент и стали выгребать на него снег. Его оказалось не так много – хотя в нашем положении это и звучало смешно. Пробив выход наверх, мы вынесли и вытряхнули брезент. Наша идея спасения от погребения заживо была проста – мы решили строить тоннель, по мере повышения уровня снега прокладывая его под углом в тридцать градусов к горизонту и укрепляя пол и потолок досками. Затем закрепили первый лист фанеры, надежно прикрутив его к стене дома, сверху натянули брезент и спустились вниз. Каждые три часа мы проверяли выход на поверхность, убирая снег и заново натягивая брезентовый навес. Под вечер уровень сугроба достиг полутора метров от нижней части слухового окна, и мы начали укреплять верх тоннеля. Ночью продолжали просыпаться каждые три часа и убирать снег. По мере необходимости мы добавляли досок, соединяя их между собой шурупами. Утром дом уже полностью скрылся под снегом. Внутри наступила полнейшая темнота, но генератор пока еще заводился, хотя и с большим трудом – двигателю необходим был кислород для работы, а единственным вентиляционным отверстием оставалась его выхлопная труба. После двадцати минут работы он начинал чихать, в гараже становилось невозможно находиться, и мы выключали аппарат. С отоплением было попроще, только камин начал сильно дымить. Правда, и дом остывал очень медленно – снег сам по себе обеспечивал неплохую теплоизоляцию.
Ночь и день у нас перемешались – короткие перерывы на сон в совокупности с темнотой совершенно смазали чувство времени. В обед мы поели, приготовив пищу на походной горелке, и заснули как убитые. Я проспал четыре часа и проснулся первым от странного звука – мне казалось, что за стенами дома происходит какое-то движение. Подгоняемый странным ощущением, я включил фонарь и подошел к окну спальни. Отдернув шторы, я обнаружил с другой стороны стекла полость. Посветив фонариком, я выяснил, что полость представляет собой нору, идущую вдоль стены дома. Подошел Владимир.
– Что за чертовщина?
– Не знаю. Мне показалось, что снаружи кто-то двигается.
– Может, откроем окно и проверим, куда ведет эта нора?
Я покосился на него с подозрением.
– Ты что, думаешь, ее кто-то прорыл?
– А откуда она тогда взялась?
Я пожал плечами.
– Возможно, это выходит воздух из-под снега. Или он так проседает. Я только точно знаю, что в обоих случаях лезть туда крайне неразумно.
– Почему же?
– Если это полость, образованная в результате оседания или еще чего, то она никуда не ведет. А вот провалиться и застрять там можно очень легко.