Тринадцать творений Фабера Дьяболи
Шрифт:
Они прославились своей воинской доблестью и были всегда неразлучны. Они участвовали в охоте на каледонского вепря, были покровителями римского ордена справедливости.
Женой царя Спарты Тиндарея была прекрасная Леда, дочь царя Этолии, Фестия. По всей Греции славилась Леда своей дивной красотой. Она стала женой Зевса и было у нее от него двое детей: прекрасная, как богиня, дочь Елена и сын, великий герой Поллукс. От Тиндарея у Леды было тоже двое детей: дочь Клитемнестра и сын Кастор.
Поллукс получил от своего отца бессмертие, а брат его Кастор был смертным. Оба брата были великими героями Греции. Никто не мог превзойти Кастора в искусстве править колесницей, он смирял самых неукротимых коней. Поллукс же был искуснейшим кулачным бойцом, не знавшим равных себе. Во многих подвигах героев Греции участвовали братья Диоскуры. Всегда были они вместе, самая искренняя любовь связывала братьев.
У Диоскуров было два двоюродных брата, Линкей и Идас — сыновья мессенского царя Афарея. Могучим бойцом был Идас. Брат же его Линкей обладал таким острым зрением, что оно проникало даже в недра земли. Ничто не могло скрыться от Линкея. Много подвигов совершили Диоскуры со своими двоюродными братьями.
Однажды во время смелого набега угнали они из Аркадии стадо быков и решили поделить между собой добычу. Делить стадо должен был Идас. Захотел Идас завладеть с братом всей добычей и решил прибегнуть к хитрости. Разрезал Идас быка на четыре равные части, разделил их между собой, братом и Диоскурами и предложил отдать одну половину стада тому, кто съест свою часть первым, а другую половину — тому, кто съест вторым. Быстро съел Идас свою часть и помог брату Линкею съесть его.
Страшно разгневались Кастор и Поллукс, увидев, что Идас обманул их, и решили отомстить своим двоюродным братьям, с которыми их связывала до этого неразрывная дружба. Вторглись Кастор и Поллукс в Мессению и похитили не только стадо, угнанное из Аркадии, но и часть стада Идаса и Линкея. И этим не удовлетворились Диоскуры, они похитили еще невест своих двоюродных братьев.
Знали Диоскуры, что не простят им этого Идас и Линкей, и решили спрятаться в дупле большого дерева и ждать, когда начнут преследовать их Идас и Линкей.
Братья Диоскуры хотели врасплох напасть на них, так как опасались вступать в бой с могучим Идасом, который однажды отважился даже на борьбу с самим Аполлоном, когда сребролукий бог спорил с ним за прекрасную Марпессу.
Но не могли скрыться Диоскуры от зорких глаз Линкея. С высокого Тайгета увидел Линкей братьев в дупле дерева. Напали на Диоскуров Идас и Линкей. Прежде чем они успели выйти из засады, Идас ударил своим копьем в дерево и пронзил грудь Кастора. Бросился на них Поллукс. Не выдержали его натиска Афареиды и обратились в бегство. У могилы отца настиг их Поллукс. Он убил Линкея и начал смертельный бой с Идасом. Но Зевс прекратил этот поединок, он бросил сверкающую молнию и ею испепелил и Идаса, и труп Линкея.
Вернулся Поллукс туда, где лежал смертельно раненный Кастор. Горько плакал он, видя, что смерть разлучает его с братом. Взмолился тогда Поллукс к отцу своему Зевсу к просил дать и ему умереть вместе с братом.
Явился громовержец своему сыну и дал ему на выбор: или жить вечно юным в сонме светлых богов на Олимпе, или же жить вместе с братом один день в мрачном царстве Аида, другой на светлом Олимпе.
Не захотел Поллукс расстаться с братом и выбрал общую с ним долю. С тех пор братья один день блуждают по мрачным полям царства теней умерших, а другой день живут вместе с богами во дворце эгидодержавного Зевса.
Чтут греки братьев Диоскуров, как богов. Они защитники людей во всех опасностях, которые защищают их во время пути как на чужбине, так и на родине.
Знайте же и не позорьте память о них — это предки ваши, — причитала матушка, но близнецы любили эту легенду, а потому, когда дело доходило до очередного скандала, внимательно слушали ее, не перебивая.
Различить их было практически невозможно, как и разлучить. Многих пугали их глаза, многих — притягивали, но друзей у тех не было никогда. Не хотели они признавать как равного себе того, кто даже не может назвать их правильно по имени, но если и называл, то по чистому везению, потому что кроме них никто не знал этого наверняка. Лишь единожды явился к ним демон, которому это удалось и поклялись они тому в вечной преданности и дружбе по собственной воле…
Глава пятнадцатая «Чудовище»
Виктор хмурясь забирал у друга очередную банку пива за это утро.
— На сегодня хватит, дружище. Ты слишком много выпил… — он чувствовал себя настоящей нянькой. Делл был невменяем и совершенно неконтролируем. С тех пор, как Лилиан ушла, он начал пить. — Прошло уже несколько дней, Делл. Тебе не кажется, что пора взять себя в руки?
— Ты не понимаешь… Она ушла от меня к какому-то ученику академии! — последнее он сказал с особым отвращением и ненавистью. Уж очень запомнилась ему их последняя встреча.
— Делл, ты мне не просто брат, ты — мой лучший друг, поэтому буду с тобой откровенен. Ты предал Лилиан, обидел ее. Никто не виноват в том, что она ушла, кроме тебя. Даже когда она собирала вещи у тебя был шанс остановить ее, но ты сделал еще хуже. Теперь Лилиан не вернется. Ты потерял ее навсегда. Смирись и приди в себя. Я не могу все тащить на себя. Мне тяжело. Знаю, тебе тоже несладко, но нельзя всю жизнь ныть о том, что не в силах исправить. Нужно жить дальше. Я тоже расстроен, но не опускаю руки, — парень вышел из комнаты и с чистой совестью вылил содержимое банки в раковину, отправив ее в мусорный бак.
Честно говоря, сейчас он бы и сам не отказался от выпивки. Делл разочаровал его, но в доме должен быть как минимум один трезвый человек… или демон. Данте уехал в тот же вечер, снял номер в отеле. Ему никогда не было у них особенно комфортно, а теперь, когда Лилиан переехала, смысла оставаться просто не было. Он все время думал о Вайолет. Они уже давно не связывались. Как же он скучал! То, что нельзя ничего с этим поделать, угнетало больше, чем что-либо. Если бы Данте только знал, как помочь, как высвободить ее из этого плена, он бы все сделал, чего бы это ему ни стоило. Только бы еще хоть разок увидеть ее, обнять… Слушая музыку, читая книги, занимаясь чем угодно он все время думал о ней. Ему ведь так и не удалось попрощаться. Что, если она больше не проснется никогда? Данте не знал, чего ожидать и это делало ожидание еще мучительней. Нет ничего ужаснее, чем ждать приговор, не в силах его предотвратить. Именно это давило на него больше всего — бездействие. Если бы было хоть что-нибудь, что он мог бы сделать для нее, даже самую малость, это успокоило бы его, но у Данте не было самого главного — информации. Без знания он не мог ничего, значит нужно найти того, кто знает что-нибудь о двойниках, но как — неизвестно. Если бы он знал, кого или хотя-бы где искать… но ни то, ни другое не было известно. В том доме Виктор был главным информатором. Он может знать то, что ему необходимо. Это последняя надежда. Нужно возвращаться…
Стук в дверь раздался в пустующей, словно пещере, комнате, эхом отдаляясь от холодных, как лед, голых стен. Кто бы ни оказался за этой дверью, ему не суждено дождаться ответа — этот дом давно покинут. Пустой дом подобен мертвому телу — покинутая душой безжизненная оболочка.
Данте понуро топтался у порога. Ключей у него не было, как и возможности войти. Он хмурился, глядя на дешевые наручные часы. Подбирая время, парень учитывал, что они должны были вернуться с работы, однако ни Делла, ни Виктора не было здесь уже несколько дней — об этом говорил переполненный почтовый ящик. Поразмыслив, он выломал дверь. Длинное отсутствие хозяев вызывало нехорошие подозрения. Дом пустовал. Все в нем говорило о том, что вещи собирали наскоро, не подготовившись, Это было не в их манере, что навевало еще более серьезные подозрения. Они бы ни за что не уехали, значит нужно ехать к Лилиан. Если не знает она — не знает никто.