Тринадцатая экспедиция
Шрифт:
Ярик немного стушевался под напором Федоса и принялся за еду.
– После завтрака прочитаю, - буркнул он.
– После завтрака ты ничего не прочитаешь, - подошел к ним Андрей Степник и сел рядом с Яриком.
– после завтрака у вас планерка.
– Почему сейчас в очереди на душ не читал? На девок пялился?
– продолжал допытываться Федос.
– Ты какую уже добавку хаваешь?
– попытался сменить тему Ярик, повернувшись к Степнику.
– Трээтьу, - ответил тот через набитый рот и замолчал.
– Да не стесняйся ты, парень, - Федос вновь стал равнодушным на вид и вернулся к еде.
– Нет мне никакого дела до твоей исполнительности. Да и вообще, все, что там написано сейчас на планерке расскажут. А если и не расскажут - значит, информация лишняя.
Буряев вздохнул и вновь принялся за еду.
– А Антоха ваш? Читает методички?
– спросил он.
– Какой Антоха?
– не понял Федос.
– Ну-у... который Штраф.
– Его Диманом зовут, - вмешался Степник.
– Антоха он, я только что спрашивал.
– Ты что-то гонишь...
Федос улыбнулся. Да, Штраф умеет запутать любопытных. Сколько Федос его знал, он всем всегда представлялся разными именами. Настоящих же имен в их подразделении не носил никто. Каждый боец получал короткий, четкий позывной, а под своим настоящим именем числился разве что дома, в семье.
Текущий состав группы Штрафа не менялся уже восемь лет. Восемь лет без потерь, восемь лет без серьезных травм, восемь лет без увольнений, восемь лет рука об руку в самых грязных и опасных закоулках галактики.
Специфика работы не оставляла Федосу времени на личную жизнь. Да и остальные тоже не очень в ней преуспели. У Норы и у Дрона на Земле есть дети, у Нивы сестра работает где-то на транспортниках. Вот и все. На их отряд даже не распространяется послабление по причине ПСВ.
Группа Штрафа стала для Федоса родной семьей. Да и он для них тоже. А Штраф для группы был кем-то вроде старшего брата. Волею судьбы не раз они были отправлены на убой. Штраф же заранее умудрялся это выяснять и принимать меры. Вспомнить хотя бы случай, когда их отправили брать лидера космических радикалов, загнанных в угол трудами многоходовых комбинаций. Радикалы считали, что человечество не имеет права покидать родную планету, и занимались уничтожением колоний. Штраф тогда не повел группу на проникновение в сеть вражеских бункеров, как было приказано, а связался с ротой колониальных войск, базирующихся неподалеку, и приказал им атаковать. Сордовцы ушли прочь от опасного места. И действительно, командованию всего лишь требовалось связать террористов боем, чтобы те не успели покинуть бункеры до нанесения точечного ядерного удара. В общем, группой Штрафа жертвовали неоднократно, но когда группа возвращалась целая и невредимая, факт неподчинения заминался.
Федос слушал спор космопехов об имени Штрафа, и потихоньку осознавал, что эти двое будут в числе первых погибших на Прорве. Ни дисциплины, ни опыта, ни команды. Простой спор заставил их позабыть все подозрения, и теперь их интересует только одно имя. Наконец Федос не выдержал:
– Штраф его зовут. Других имен я не знаю.
3 , Потапыч, столовая. 26.06.2087 0 8:15
– Ну-ка, Малой, свалил отсюда! Я с командиром хочу перетереть.
Саня Горленко, которого за невысокий рост прозвали "Малым", повернулся к Лехе Серафимову. Притворно возмутившись, выдал:
– Стоя перетрешь!
– но все-таки подвинулся вправо, освобождая место перед командиром их отделения, сержантом Антоном Филатовым.
– Тебе чего?
– спросил тот у Лехи, прихлебывая горячий чай.
– Как оттаял?
– Да что-то херово. Морозит до сих пор, не отпускает.
– У меня вот тоже шея побаливает, - Леха начал крутить головой и растирать шею.
– Ты давай, рассказывай. Сколько новеньких нам в группу запихнули?
– Больше всех как раз и запихнули. Двоих аж.
– А кто отказался? Анацкого что-то не вижу...
– Анацкий и Трошкин. Ну-у, типа из-за ПСВ.
– Почему "типа"?
– оторвался от еды Малой.
– Очконули потому что. Сам-то с радостью к Прорве полетел?
– Да хрен с ней с Прорвой!
– махнул рукой Леха.
– Ты мне лучше новеньких покажи.
– Золин Егор и Пустыгин Влад. Золин - это вон тот, в очках. Видишь? Ага. Сидит, залипает. А Пустыгин там, рядом с Ачушкиным. Этот ничего вроде. Может и приживется.
Филатов, Горленко и Серафимов посмотрели на "подающего надежды" Пустыгина. В этот момент тот неуклюже зацепил наполовину опустошенную чашку и перевернул ее прямо перед носом Ачушкина. Малой с Лехой заржали. Ачушкин соскочил с места, в последний момент увернувшись от стекающего со стола бульона, и зарядил матерную тираду.
– Ген!
– привлек внимание Ачушкина Коршунов.
– Потише?!
– Как свинья себя ведешь...
– уже нормальным голосом продолжал Ачушкин.
– Тебе вон, рядом с Хрюшей садиться нужно, а не с людьми!
– Ачушкин кивнул в сторону Валерия Солодова, которого некоторые упорно называли Хрюшей за внешнее сходство с безобидным животным. Солодов сделал вид, что ничего не услышал. Пустыгин тоже молчал.
– Ни хрена он не приживется...
– пробормотал Антоха. Малой снова засмеялся.
– Мда-а-а...
– протянул Леха, - а у остальных как?
– К Конче одного определили. Петров кажется. Вот он нормальный, к нам его откуда-то перевели. В общем, с опытом чувак. Еще у Иродовой один. Вон, тощий, видишь, хорохорится, - Антоха указал на Лордынцева, все еще что-то рассказывающего окружающим. Он даже привстал, демонстрируя окружающим серьезность своего рассказа.
– А у Ярика?
– У Ярика все свои.
– У Ярика - сам Ярик будет за новенького!
– вновь заржал Горленко.
– Да вывезет...
– не поддержал Антоха шутку о новом назначении Буряева.
Все замолчали. Леха занялся поеданием мяса. Малой закончил трапезу и молча направился к выходу. Самые шумные весельчаки также пошли на выход. В наступившей тишине отчетливо слышалось чье-то чавканье. Сразу стало ясно, что этот звук не умолкал все время трапезы. Такой ритмичный, мерзкий, навязчивый звук.
Леха поморщился и принялся искать взглядом источник. Им оказался Хмырь - парень в шапочке, что сидел за одним столом со спонсором полета - Соломоном. Хмыря явно не волновали направленные на него раздраженные взгляды.