Тринадцатый принц

Рик чувствовал себя полным дураком. Стоять навытяжку перед сосунком, чуть не вдвое младше его самого – это уж слишком! Конечно, если б он почаще бывал при дворе, все эти условности были, наверное, не столь раздражающи, но отец умудрился избаловать сына, позволяя жить вольной жизнью подальше от реверансов и политеса. Но всему хорошему всегда приходит конец, это Рик уже понял раз и навсегда.

Четыре года назад он столкнулся с первой в своей жизни потерей – внезапно умерла мама. Рик испытал сильнейшее горе, но это печальное событие, как ни странно, не так уж значительно изменило

его образ жизни. Он лишь с головой ушел в занятия боевыми искусствами, оттачивая навыки и заглушая в себе боль утраты. Уходил в лес подальше от людских глаз и доводил себя до полного изнеможения, раз за разом повторяя очередной прием ближнего боя. Задыхаясь, валился на траву, и слезы, которые он так старательно душил в себе, вырывались наружу жгучим ливнем, смешиваясь с каплями пота на лице. Рик позволял себе лишь несколько минут слабости и тщательно следил, чтоб поблизости не оказалось случайных свидетелей. Он должен быть сильным, не смотря ни на что. Слезы не достойны настоящего мужчины.

Со временем боль утраты утихла, и Рик даже был рад этому – уже не надо было тщательно скрывать постыдные слезы слабости. Он так заморозил себя к своим четырнадцати годам, что даже отец, исподволь наблюдая за сыном, качал головой, изумляясь силе воли и выдержке своего мальчика. Рик так натренировался делать каменное лицо, что даже статуя Висцериона Великого, торчащая посреди центральной площади столицы, выглядела более человечной по сравнению с ничего не выражающей маской живого мальчика.

Эдун, отец Рика, великан с горой мускулов, обожал своего единственного позднего сынка, но не баловал и не нежил. С малых лет начал обучать сына тому, что умел и любил сам – боевым искусствам: владению мечом, рукопашному бою, умению метко стрелять из лука и арбалета. Одним словом, он готовил из Рика превосходного воина. Благо сынок как-будто был создан для этого – статью и молодецкой удалью пошел в отца, выглядел гораздо старше своих лет, и силой помериться с ним не каждый взрослый рискнул бы. А ровесники уже давно обходили Рика стороной – себе дороже!

Эдун был приближенным короля, официально считался телохранителем Его Величества и наставником всех его сыновей. Сыновей у короля было много, и он сам иногда путался в количестве и именах. По старой традиции имена представителей правящей династии должны были начинаться на букву «В». Немудрено было и запутаться. Поэтому король, ничтоже сумняшеся, величал принцев: Первый, Второй и так далее. Его супругу Эвелину такое легкомысленное отношение весьма раздражало. Королева поджимала губы и всем своим видом показывала, что ей надоели несносные шутки супруга.

Надо сказать, что первые шесть сыновей были от первой супруги короля, безвременно ушедшей двадцать пять лет назад, и в которой он души не чаял, остальные – от второй супруги, прямо скажем, навязанной ему министрами из политических соображений. Король хоть и скорбел по дражайшей первой супруге, но, судя по всему, не пренебрегал супружескими обязанностями со второй, и сыновья добавлялись с завидным постоянством, пока вторая жена не вышла, наконец, из детородного состояния по возрасту своему. И не сказать, чтобы король был сильно удручен сим фактом.

Его Величество легкомысленно заявлял, что он свою миссию по вопросу престолонаследия выполнил и перевыполнил, а остальное – уже не его дело. Он упорно не желал замечать всей серьезности

создавшейся ситуации, по сути пустив все на самотек. И вокруг самым естественным образом забурлили страсти и интриги заинтересованных в престолонаследии лиц и сообществ. И всем, кроме благодушно почившего на лаврах короля, было понятно, что добром это не кончится.

Эдун был далек от политики и по статусу и по убеждениям, но и до него доносились слухи о подковерной борьбе кланов, развернувшейся вокруг престола. Некоторые представители закулисья даже пытались подобрать ключики к Королю через Эдуна, зная, что тот является его близким другом еще с незапамятных времен их молодости, проведенных в бесчисленных военных походах. При дворе доподлинно знали, что Эдун – единственный человек, имеющий влияние на короля Видариона Непоколебимого.

К чести самого Эдуна, он никогда не пользовался своим влиянием, просто искренне любил своего друга и короля, вспоминая как в далекой молодости прикрывал его в сражениях, делил с ним на коротких привалах одно одеяло и один сухарь на двоих. Давно это было! С тех пор оба остепенились, враги, постоянно одолевавшие их в юности, куда-то подевались, воевать стало не с кем, все реже и реже удавалось размяться в настоящем бою.

А ведь когда-то бились на равных! Видарион, хоть и пониже Эдуна, но кряжист и силен, как зубр. И наставник у них был один на двоих, бесподобный Ингурд-ПройдиМимо. Это прозвище он получил за свой излюбленный прием, позволяющий при помощи пары скупых движений провести мимо себя идущего лоб в лоб противника, будь то здоровенный бугай с дубиной или дикий зверь с когтями и клыками.

Теперь же Видарион разменивал уже шестой десяток, Эдун не на много отставал, и все чаще они предавались воспоминаниям об ушедшей молодости под кружечку темного пивка или чего покрепче. Порой король, улизнув с какого-нибудь дворцового церимониала и захватив с собой пару кувшинов забористого, темными переулками крался к дому своего закадычного друга, при этом все, кто случайно сталкивался с королем, усиленно делали вид, что не узнают своего правителя и старались по-быстрому убраться подальше.

В последнее время Эдун вдруг сильно сдал, видимо, сказалась смерть любимой жены. И король все чаще тайком пробирался в дом своего верного телохранителя с неизменными кувшинчиками в руках. Вот и сейчас, распивая принесенный живительный напиток, Видарион с болью подметил нездоровую худобу и бледность когда-то пышущего здоровьем и силой друга-великана, его дрожащие руки, и осознал, что недолго уже им осталось вот так сидеть у камина, разговаривать обо всем на свете, вспоминать былое, мечтать о будущем. И правитель огромного королевства, отец целой дюжины сыновей, внезапно испытал самый настоящий панический страх, что вот он скоро останется один, совсем один на всем белом свете.

Видарион в порыве схватил друга за руку. Эдун сперва не понял, но внимательно посмотрев в глаза короля, виновато отвел взгляд. Король сконфуженно крякнул и засуетился, разливая пиво по кружкам.

– У меня есть к вам просьба, Ваше Величество,– мягко произнес Эдун. – Вы позаботитесь о моем Рике?

– Ты мог бы и не спрашивать, мой дорогой друг, – король укоризненно посмотрел на собеседника. – Я уже давно хотел обсудить с тобой этот вопрос. Я бы хотел приставить Рика к моему младшему. Ты в курсе проблемы. Как ты, одобряешь?