Триптих в черно-белых тонах
Шрифт:
Антонина Павловна взяла следующую книгу и с недоумением повертела её в руках. Клавдия напряглась, предвидя каверзный вопрос:
– А зачем тебе палеонтология?
– Просто, - пожала плечами девушка и, поняв, что без объяснений тут не обойтись, добавила: - У одной девочки из нашей группы отец палеонтолог.
– Ну и что? Это не повод, чтобы увлекаться такой скучной дисциплиной.
– Напрасно ты считаешь её скучной. Ты, например, знаешь, что в метро встречаются
– В метро?
– удивилась Антонина Павловна.
– Да, в мраморе. Представляешь, они там пролежали миллионы лет. А мы проходим мимо и даже не замечаем их.
Антонина Павловна улыбнулась. Всё же Клюшка ещё ребёнок. Это хорошо, что у неё сохраняется детская любознательность и умение удивляться. Подольше бы она оставалась такой. Однако во всём надо знать меру.
– Не слишком распыляйся. Не забывай, что главное - учёба, - сказала она.
– Разве я давала тебе повод жаловаться?
Когда Антонина Павловна вышла из комнаты, Клавдия вздохнула с облегчением. Пронесло. Под конспектами лежала книга "Великие соблазнительницы", которая и впрямь вызвала бы много вопросов. В принципе она не содержала ничего фривольного, обычные очерки про женщин, которые оставили след в истории, начиная от Клеопатры и кончая звёздами прошлого века: Коко Шанель и Марлен Дитрих. Но объяснить маме, отчего она выбрала эту книгу, было бы нелегко.
Савва пребывал в отличном настроении. Лёд тронулся. Дикий зверёк по имени Клавдия постепенно приручался. В последнее время девушка перестала прятать свои роскошные волосы и старалась ходить без очков. Он не предполагал, что его так увлечёт игра в Пигмалиона. Шаг за шагом он лепил из Клавдии эталон.
Чем дальше, тем больше ему нравилась Клавдия. У неё было отличное чувство юмора. Правда, с ней всегда приходилось быть начеку. Порой она могла обидеться или вспылить по любому надуманному поводу. Но задача в том и состояла, чтобы убрать её комплексы. Именно с Клавдией Савва в тонкостях постигал основной секрет профессии: чтобы изменить внешнее, нужно прежде поменять внутреннее.
Сегодня он собирался сделать очередной шаг на долгом пути формирования совершенства.
Переход возле памятника Ногину по праву считался излюбленным местом встреч и москвичей, и гостей столицы. Разминуться здесь было невозможно, несмотря на то, что поток пассажиров не иссякал. Одни поднимались по широкой лестнице, другие спускались к поездам. Возле эскалатора, ведущего на улицу, трио музыкантов играли Моцарта, неся культуру в массы. Воздушная и светлая музыка великого австрияка звучала чужеродно в душной подземке.
Поджидая Клавдию, Савва слушал отрывок из "Волшебной флейты". Виртуозная игра завораживала. В раскрытом футляре от скрипки лежала мелочь и мятые десятки. В этом была какая-то неловкость. Билет на такой концерт в зале филармонии стоил бы совсем другие деньги. Впрочем, музыкантов не смущало, что им приходится играть перед безразличной толпой. Для них это была привычная форма заработка.
Савва внёс свою лепту.
Моцарта сменил Вивальди.
– Привет. Давно ждёшь?
– раздался за спиной голос Клавдии. Она кивнула в сторону трио.
– Красиво играют.
– Да. Они здесь бывают часто. Иногда я нарочно выхожу на Китай-городе, чтобы послушать.
Под звуки скрипки Савва с Клавдией направились к эскалатору. Мелодия становилась всё тише, пока не потерялся в недрах поземки.
– Как несправедливо устроен мир. Талантливые музыканты играют в переходе, а какой-нибудь ноль без палочки имеет всё, - сказала Клавдия.
– Может быть, в этом и есть высшая справедливость, - философски заметил Савва.
– В смысле?
– не поняла Клавдия.
– Ты ведь считаешь вполне оправданным, когда одному даётся талант, а другому ни шиша. Может, обделённые тоже думают, что это несправедливо. А так они получают компенсацию. Не талант, так деньги.
– По-твоему, если и талантливый, и богатый - это верх несправедливости?
– с издёвкой спросила девушка.
– Нет, просто если постоянно преследуют обломы, эта философия помогает не впасть в уныние, - улыбнулся Савва.
– Может быть, - пожала плечами Клавдия.
– Хорошо, когда знаешь, чего хочешь. Ты вот себя нашёл, а я учусь просто потому, что так надо.
– Какие твои годы. У меня тётка в полтинник купила вязальную машинку и поняла, что всю жизнь занималась не тем. Сейчас такие авторские работы делает. В бутиках продают.
– А ты хотел бы стать богатым и знаменитым?
– Что значит хотел бы? Я им стану. Я ведь ужасно талантлив!
– провозгласил Савва.
– Да, от скромности ты не умрёшь, - усмехнулась Клавдия.
– Существует столько способов закончить жизненный путь, что умереть от скромности - это явный перебор.
– Да ну тебя. С тобой невозможно говорить серьёзно.
Они вышли из метро. В воздухе висела морось. Город устал от слякоти. Только яркие огни рекламы добавляли краски в унылую палитру поздней осени и напоминали, что в мире есть иные цвета, кроме серого.