Триптих
Шрифт:
Радист. Мы никого не обвиняем, Эдуард, поверь нам. Мы ищем жизнь, которую мы могли бы вести все вместе. Вот и все. Разве мы нашли ее, пока жили?
Эдуард. С этими мыслями, друзья, мы оставляем могилы, но не память о вас — вы погибли не напрасно.
Капитан. Напрасно!
Эдуард. Мы клянемся в этом.
Капитан. Мы погибли напрасно.
Эдуард отходит от венка с явным облегчением и снова надевает фуражку.
Радист. Отец, они делают из нашей смерти то, что им нравится, что им нужно. Они берут слова из нашей жизни,
Эдуард (предлагает Дженни руку; совершенно другим тоном). Ну что, пошли?
Дженни. Ах, да…
Эдуард. Пока не стемнело.
Дженни. Мое единственное утешение — что мы все отстроим снова, все как было…
Эдуард. Точно так, как было.
Томас. Да, к сожалению…
Эдуард. Пошли. Надо немного перекусить. У нас еще есть время.
Уходят; цветы остаются на земле.
Капитан. Все было напрасно.
Священник. Не печалься, капитан. Мы напечем много хлеба. Все напрасно: и смерть, и жизнь, и звезды на небе — они тоже светят напрасно. А что же им делать иначе?
Бенджамин. А любовь?
Священник. Любовь прекрасна…
Бенджамин. Скажи, отец, а любим мы тоже напрасно?
Священник. Любовь прекрасна, Бенджамин, прежде всего любовь. Она одна знает, что все напрасно, и она одна не отчаивается. (Передает кружку соседу.)
Пение становится громче.
ГРАФ ЭДЕРЛАНД
Страшная история в двенадцати картинах
@Перевод Ю. Архипова
Прокурор
Эльза, его жена
Доктор Ган
Хильда, Инга, Коко (одна и та же исполнительница)
Убийца
Стражник
Отец
Мать
Марио, ясновидец
Угольщики
Портье
Жандарм
Шофер
Министр внутренних дел
Инспектор
Директор
Генерал
Заключенный
Студент
Два культуртрегера
Кельнеры
Старый президент
Г-жа Гофмайер
Постояльцы, носильщик, члены правительства, бои, гости на приеме,
Солдаты дворцовой гвардии
Рабочий кабинет в особняке прокурора. Ночь. На письменном столе горит настольная лампа. Прокурор — высокий, крепкого сложения мужчина лет пятидесяти, — погруженный в свои мысли, неподвижно стоит посреди комнаты, засунув руки в карманы, и глядит на стену, сплошь покрытую протоколами. Часы на башне бьют два раза. Вслед за этим слышится женский голос: «Мартин! Мартин!..» Прокурор не обращает никакого внимания на крики, но, услышав голос совсем близко, выключает лампу. Ищущая его женщина входит в темную комнату.
Эльза. Мартин! Мартин!.. Куда ж он делся… (Включает большой свет.) Ты здесь!
Прокурор не меняет позы. Его супруга
Я ищу тебя по всему дому, почему ты не откликаешься? Я уж думала, ты ушел…
Прокурор. Куда?
Эльза. Что случилось? Прокурор. Я оделся — только и всего.
Эльза. Ночью?
Прокурор. Как видишь.
Эльза. Почему ты не спишь?
Прокурор. А почему ты не спишь? (Берет сигару и неторопливо обрезает ее.) Прости, Эльза, я не хотел тебя будить. Что могло случиться? Я просто оделся, чтобы выкурить сигару, вот и все. (Зажигает сигару.) Не спится что-то.
Эльза. Ты слишком много куришь.
Прокурор. Возможно…
Эльза. Ты слишком много работаешь.
Прокурор. Наверное… Мы все слишком много работаем. До поры до времени. А потом наши славные заседатели удивляются, когда кто-нибудь берется за топор. (Затягивается, потом смеется.) Твой доктор Ган особенно забавен: адвокат, а защищает беднягу, совершенно не разобравшись в том, что тот совершил.
Эльза. Не понимаю, о чем ты говоришь.
Прокурор. Сегодня он сознался.
Эльза. Кто?
Прокурор. Убийца. (Курит.) Не доктор Ган, а убийца…
Эльза. Что ты хочешь этим сказать?
Прокурор. Убийство с целью грабежа, или из мести, или из ревности, или из чувства расовой нетерпимости — все это в порядке вещей. Все это объяснимо, и наказание предусмотрено законом. Но убийство просто так? Это все равно что дыра в стене: можно заделать, чтобы ее не было видно, но дыра останется. И в своих четырех стенах уже никогда не почувствуешь себя как дома. (Курит.) Только и всего…
Эльза. Мартин, уже два часа.
Прокурор. Знаю, знаю: через восемь часов я предстану перед судом в отвратительном черном облачении, чтобы вести обвинение, а на скамье подсудимых будет сидеть человек, которого я все больше и больше понимаю. Хотя он ничего не объяснил толком. Мужчина тридцати семи лет, кассир в банке, приятный человек, добросовестный служака на протяжении всей своей жизни. И вот этот добросовестный и бледный человек взял однажды в руки топор и убил привратника — ни за что ни про что. Почему?
Эльза. Почему же?
Прокурор молча курит.
Нельзя же думать только о делах, Мартин. Ты изводишь себя. Работать каждую ночь — да этого ни один человек не выдержит.
Прокурор. Просто возьмет однажды топор…
Эльза. Ты меня слышишь?
Прокурор продолжает молча курить.
Уже два часа.
Прокурор. Бывают минуты, когда я его понимаю…
Эльза. Почему ты не примешь порошок, раз тебе не спится? Опять проходишь всю ночь взад и вперед. А что в этом толку? Будто в тюрьме. Ну, какой смысл? С утра опять будешь, как заводной, а ведь ты уже не молод…