Триумф экстаза
Шрифт:
— Теперь ты подаришь мне моего сына, — прошептал он. Эмили обернулась, оттолкнула мужа и посмотрела на него, не веря своим ушам.
— Твоего сына?
Он рассмеялся.
— Ну, должен же родиться или мальчик, или девочка, ты не согласна, дорогая? Кроме того, — пошутил он, — теперь дело сделано. По крайней мере тебе пока нечего бояться в этом смысле. Кто знает, может быть, ты станешь получать больше удовольствия от наших любовных игр…
— Больше удовольствия? Ты хочешь сказать, что планируешь продолжать спать со мной теперь, когда добился своего? — В ее голосе зазвучали
Эдгар озадаченно нахмурился:
— Эмили, о чем ты говоришь, я не понимаю.
Она заметалась по комнате, не обращая внимания на удивление мужа.
— Теперь я должна родить тебе твоего сына! — негодовала она. — Мне следовало быть умнее, когда ты сказал, что женишься на мне для того, чтобы я делила с тобой постель и рожала тебе сыновей! Я должна возместить тебе потерю твоих сыновей, так же как должна заменить Оливию!
Эдгар схватил ее за руку.
— Остановись, Эмили, ты не знаешь, что говоришь!
— Нет, знаю! — бушевала она. — Я не стану Оливией! Я не верну тебе твоих сыновей. Я… я… я рожу девочку!
Эдгар крепко схватил ее за плечи, на его лице отразилось отчаяние.
— Послушай меня, Эмили, я и не хочу, чтобы ты была Оливией!
Она топнула ногой.
— Нет, хочешь! Ты даже не смог избавиться от ее портрета! Ты все еще ее любишь! — Ее глаза блестели от слез, желудок сжал спазм, но она судорожно продолжала: — Я убегу и рожу девочку, а тебе будет все равно!
Лицо Эдгара выражало ужас:
— У тебя истерика. Тебе следует лечь в постель.
— Нет! — рыдала она, стараясь оттолкнуть его прочь. — Я от тебя ухожу! Я не подарю тебе сына! Ни за что!
— Стой спокойно! — зарычал он.
Эмили рыдала, но подчинилась. Он расстегнул ее платье и стянул его через голову.
— Думай что хочешь, — твердо заявил Эдгар, усаживая жену на постель, — но я не позволю тебе впадать в истерику и болеть. — Он укрыл ее одеялом до подбородка. — Ты бледная, как эта простыня. Потом у тебя поднимется температура!
Эмили вцепилась в простыню и посмотрела на полного мрачной решимости мужа.
— А тебе не все равно?
— Нет!
— Это из-за сына, который тебе нужен!
— Мне нужна ты!
Эдгар сел рядом и посмотрел ей в глаза:
— Ты должна оставаться в постели весь день, слышишь? Я сейчас позову твою служанку и сдеру с нее шкуру заживо, если Холли позволит тебе хотя бы сесть. Ты понимаешь?
— Да, — слабым голосом ответила Эмили и, внезапно обессилев после этой бурной сцены, отвернулась в надежде, что он уйдет.
Но Эдгар наклонился и прошептал:
— Когда ты почувствуешь себя лучше, избавься от этого проклятого портрета.
Пораженная, Эмили подняла голову, но увидела лишь закрывающуюся дверь. Правильно ли она его расслышала?
Глава 22
12 мая 1841 года
Эмили сидела в гостиной и хмуро смотрела на записку, лежавшую
Эмили откинулась на спинку дивана и прочитала в десятый раз ответ, присланный Аароном.
«Моя дорогая миссис Эшленд!
Я очень рад услышать, что ваш муж снизошел до согласия вернуть портрет моей сестры его законным владельцам. Очень мило с вашей стороны пригласить меня в свой дом, чтобы забрать его. Я с нетерпением жду визита к вам в назначенный день и час.
Ваш покорный слуга, Аарон Эванс Райс».
Эмили положила записку на столик и забарабанила пальцами по гладкому красному дереву. Она ничего не сказала Эдгару, опасаясь его реакции. В конце концов, он чуть не убил этого человека, когда тот приезжал в прошлый раз. Поэтому она предложила Аарону приехать днем, зная, что Эдгар скорее всего с ним не столкнется и портрет навсегда исчезнет из дома.
Но как быть с памятью об Оливии?
Эмили прикусила губу. Если бы только она могла знать, что в действительности чувствует Эдгар! Кроме его слов о том, что она может избавиться от портрета, муж ни разу не упомянул об Оливии. Действительно ли Эдгар начинает любить ее, Эмили, или ему нужен ребенок, которого она носит в себе, — замена потерянным сыновьям?
Беременность вызывала смешанные чувства. Первобытное удивление от сознания того, что она носит в себе человеческую жизнь, маленькое чудо. Но в глубине сознания таились воспоминания о гибели матери и страх, что эта история повторится. И еще подозрение в отношении Эдгара: не использовал ли он ее, чтобы заново пережить прошлое?
Но самый большой страх сосредоточился на самом ребенке. Будет ли он похож на Эдгара? Будет ли их ребенок столь же непредсказуемым, столь же склонным к насилию, как ее муж? Время от времени Эмили всерьез сомневалась в его рассудке.
Когда-то она пошла бы на все, чтобы убежать от Эдгара, но сейчас, особенно с тех пор как он согласился расстаться с портретом, ей уже не хотелось его покинуть. В конце концов, она любит своего мужа, несмотря на все недостатки.
Эмили начали открываться его нежность, забота. Ночью, после того как стало известно о беременности, Эдгар поразил ее тем, что предложил прекратить занятия любовью до родов. Она сама себя удивила тем, что подошла и обняла его за шею со словами:
— У меня нет никакого желания мириться с твоим плохим настроением следующие несколько месяцев.
При этом воспоминании Эмили улыбнулась. Тогда она чувствовала себя такой счастливой! Но позже сомнение снова проникло в ее душу: действительно ли он не хотел причинить ей вред или его забота направлена только на драгоценную жизнь внутри ее? Ей хотелось, чтобы Эдгар любил их обоих как живых людей, а не как персонажей пьесы, которую он восстанавливал. Часы в холле начали бить, напоминая о том, что приближается час, назначенный для визита Аарона. Больше нельзя откладывать это неприятное дело: она должна пойти на чердак и принести портрет Оливии Эшленд.