Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина. Книга 2
Шрифт:
До Сталинградской битвы многие решения Сталина были импульсивными, поверхностными, противоречивыми, некомпетентными. Хотя и позже он нередко задавал окружению и штабам ребусы. Вот один из документов, написанных лично Сталиным в 1942 году. Он не имеет названия и, пожалуй, смысла. Видимо, Сталин, отдавая указания и одновременно размышляя вслух, набросал этот документ, который даже посвященному понять непросто:
«1) 40-я армия – 7 с.д. + 2 танк. бр.
2) Катукова – в спину 48 армии.
3) Мишулин остается на месте.
4) Мостовенко – в район 61 ар.
5) Лизюков – в р-е западнее Ельца.
6) Главная задача – на севере.
7) 40-я тоже наступает.
Документ написан лично тов. Сталиным.
Генерал-майор Штеменко».
Иногда, после докладов об очередной
«Ставка Верховного Командования и Государственный Комитет Обороны абсолютно не удовлетворены работой командования и штаба Северо-Западного фронта.
Во-первых, до сих пор не наказаны командиры, не выполняющие Ваши приказы и, как предатели, бросающие позиции и без приказа отходящие с оборонительных рубежей. При таком либеральном отношении к трусам ничего с обороной у Вас не получится.
Истребительные отряды у Вас до сих пор не работают, плодов их работы не видно, а как следствие бездеятельности командиров дивизий, корпусов, армий и фронта части Северо-Западного фронта все время катятся назад. Пора это позорное дело прекратить… Командующему и члену Военного совета, прокурору и начальнику 3-го управления – немедленно выехать в передовые части и на месте расправиться с трусами и предателями…»
Перед войной не подготовили специально оборудованного места для работы Ставки – высшего стратегического органа управления войсками. Ни в Кремле, ни на дачах Сталина защищенных от налетов вражеской авиации пунктов управления не было. Хотя в свое время и Тимошенко и Жуков настаивали на их создании. Поэтому в первые месяцы войны Сталин часто бывал в особняке на улице Кирова, рядом со зданием, где находились некоторые управления Генштаба. Станция метро «Кировская», отключенная от транспортной сети, была хорошим бомбоубежищем. Там всегда были оперативные карты с обстановкой на фронтах, так же как и в кремлевском кабинете Сталина. А позже, когда к зиме 1941 года подготовили небольшое убежище на ближней даче, там же оборудовали для него и пункт связи, с которого он мог говорить с фронтами.
Глядя на оперативную карту, подготовленную в Генштабе, Сталин отчетливо видел три основных направления, по которым противник стремительно развивал наступление: на северо-западе в сторону Ленинграда, на западе в направлении Москвы и на юго-западе – на Киев. Возможно, именно сейчас Сталин принял первое крупное стратегическое решение в этой войне: предложил создать три Главных командования (главкоматы) на каждом из этих направлений. Генштаб, естественно, поддержал. Уже 10 июля решением Ставки были образованы: Северо-Западное командование с главнокомандующим К.Е. Ворошиловым и членом Военного совета А.А. Ждановым; Западное – с главнокомандующим С.К. Тимошенко и членом Военного совета Н.А. Булганиным; Юго-Западное – с главнокомандующим С.М. Буденным и членом Военного совета Н.С. Хрущевым. Видимо, решение в принципе было правильным, но главкоматы по-настоящему себя проявить так и не сумели. Главная причина кроется опять в Сталине: создав эти органы стратегического управления, Верховный Главнокомандующий не наделил их должными правами. Через их голову шли распоряжения в войска, с действиями штабов главкоматов наверху не считались. К тому же, поскольку создание этих органов управления прежде не планировалось, для них не оказалось ни соответствующих кадров, ни элементарного технического обеспечения. Скоро главкомы стали объектами сталинских разносов и упреков в «пассивности и безволии».
С высоты сегодняшнего дня видно, что одной из причин крупных поражений, катастрофических неудач, кроме тех, что я назвал в предыдущей главе, является тогдашнее стратегическое построение войск. Не секрет, что первый стратегический эшелон состоял главным образом из наступательных группировок, которым сразу же пришлось обороняться . Фактически лишь 27–30 июня фронтам была поставлена задача перейти к стратегической обороне.
В результате
…Ожидая около трех часов ночи руководство Генштаба для очередного доклада о положении, сложившемся на фронтах за истекшие сутки, Сталин медленно прохаживался вдоль длинного стола, на котором лежала оперативная карта. Северный фронт его не беспокоил; здесь активные боевые действия начались лишь в конце июня. Значительно хуже обстояли дела на Северо-Западном фронте: за две с небольшим недели войска отступили почти на 450 километров, оставив Прибалтику, не использовав выгодные рубежи для обороны на реках Неман и Западная Двина. Новый командующий П.П. Собенников, размышлял Сталин, не оправдал его надежд. Через полтора месяца после назначения он будет Сталиным смещен.
Особую тревогу вызывало положение Западного фронта. Сталин пристально смотрел на причудливую конфигурацию фронта, который к 10 июля отошел от границы (подумать страшно!) уже на 450–500 километров… Горечь унижения и бессильной ярости подкатывала к горлу Председателя ГКО; фронт, имевший в своем распоряжении 44 дивизии, даже не приостановил наступление врага! Как он передоверился Павлову! Как Павлов его подвел! Нужно сегодня же распорядиться об ускорении следствия и суда над командованием Западного фронта. Размышляя над картой, Сталин едва ли знал, что почти половина дивизий фронта к началу войны не была в состоянии боеготовности: 12 из них только начали отмобилизование, а два формируемых корпуса совсем не имели танков.
Накануне войны Сталин, анализируя соотношение сил, очень увлекался подсчетом количества дивизий, других военных сил и средств. Но при этом упускал качественную сторону процесса: укомплектованность боевой техникой войск, их сплоченность, обученность личного состава. До начала войны Сталин все время требовал формирования новых соединений, хотя их уже и так было свыше двухсот. Качественное состояние советских войск к началу войны явно уступало вермахту.
К исходу первых суток боев вся система управления Западного фронта была парализована. На карте две жирные синие стрелы сошлись 29 июня восточнее Минска, а это значило, что главные силы фронта оказались в окружении. Сегодня Сталину докладывали, что из окружения продолжают выходить группами и поодиночке… А ведь 3, 4 и 10-я армии фронта считались особо боеспособными. Здесь же Сталин отметил про себя, что надо подписать бумагу, которая пришла сегодня от Берии, о создании 15 новых специальных лагерей для проверки вышедших из окружения…
Цепкая память Сталина запечатлела цифровые выкладки утреннего доклада одного из первых дней июля: из 44 дивизий фронта 24 полностью разгромлены, а остальные 20 дивизий утратили от 30 до 90 % сил и средств. Не нужно искать выражений: налицо поражение главного фронта, предопределившее неудачи и других. Правы Тимошенко и Жуков, размышлял Сталин, предлагая из 13, 19, 20, 21 и 22-й армий, включенных в состав фронта, создать новый рубеж обороны по Западной Двине и Днепру. Сталин, и это нельзя отрицать, в трагической круговерти военных будней начал постепенно постигать основы стратегии. В будущем он никогда и никому не скажет, что тайны стратегии, диалектику формирования решений и замыслов тех или иных операций ему помогли постичь Жуков, Шапошников, Василевский, Антонов, Ватутин, другие выдающиеся военачальники. Но придет время, и как само собой разумеющиеся будут восприниматься ложные утверждения о том, что именно он, Сталин, внес принципиально новое в военную науку. Например, идею артиллерийского наступления, новых способов окружения противника, путей завоевания господства в воздухе, создания многоэшелонной гибкой обороны и т. д. Он и сам поверит в свой военный талант. Пройдет не очень много времени, и он забудет о своем поражении, поражении политического и военного стратега в первые недели войны.