Триумф Сета
Шрифт:
У Итшана был живой ум. Теперь в его речах звучала то ли грусть, то ли горечь. Она положила руку ему на плечо.
— Я страдаю не меньше тебя. Давай навестим ребенка, — сказала она, снимая сандалии. Он сделал то же самое.
Он спал в своей колыбели. Сати, лежа в углу комнаты, около корзины с кобрами, притворилась, что не слышит, как они вошли, хотя слух у нее был тоньше, чем у мыши, и ее госпожа об этом знала. Что касается кормилицы, то та действительно спала — она очень шумно дышала. Анкесенамон не мешало присутствие Сати.
Итшан
Они вышли из комнаты так же тихо, как и вошли туда, то и дело касаясь друг друга.
— Давай пойдем спать, — предложила она Итшану. — Если ты не можешь быть защитником трона, то, по крайней мере, будешь защитником моего сна.
Она страстно отдалась ему. Он щедро осыпал ее ласками. Она мимолетно подумала о Меритатон, затем заснула на плече у Итшана.
На следующий день Главный распорядитель церемоний сообщил о том, что солдаты смерти — как иначе их можно было назвать? — под командованием мастера-бальзамировщика Асехема прибыли во дворец.
Они явились со своими инструментами — кремневыми орудиями, скребками, крюками, а также взяли с собой подстилки, чаши, сумки с содой и пряностями, нитки для шитья и расположились в бывшем складе, одном из наиболее удаленных строений.
Обитателям первого этажа было трудно не думать о похоронных действах, которые проходили в цокольном помещении.
Единственным убежищем была терраса. На какое-то время Анкесенамон велела перенести туда свое ложе. Когда становилось прохладней, легкий бриз прогонял эти ужасные мысли и видения трупа, который солили, как морскую сельдь. Шабака был первым, кто присоединился к царице. На этот раз он вызвал у Анкесенамон жалость.
— Он только вывел меня на вершину жизни, как сам оттуда сошел, и теперь все рушится! — жаловался он.
— У тебя есть супруга, о которой ты не смел прежде мечтать, и здоровый ребенок.
— Это только усиливает мою печаль, — пробормотал он.
Так прошло десять дней. Нездоровое затишье, время от времени вызывающее приступы беспокойства, царило во дворце.
Во второй половине дня, в то время, когда Анкесенамон дремала, за дверью комнаты послышались приглушенные голоса. Она узнала голос Итшана и стремительно вскочила, чтобы открыть дверь. Это действительно был он, но она его едва узнала. Шабака маячил за ним, как черный призрак.
Выпучив глаза и раскрыв рот от страха, он не мог произнести ни единого звука. Она не удержалась и выругалась.
— Что?
— «Мудрость Гора», — начал говорить Итшан.
Корабль Первого советника.
— Нахтмин? — воскликнула она.
— «Мудрость Гора» затонул. Нахтмин был на борту.
Она распахнула дверь. Нефернеруатон как раз подошла и стала рядом с Шабакой.
— Когда?
— Приблизительно два часа тому назад.
Позади Итшана, Шабаки, Нефернеруатон сгрудились кормилицы. Скоро к ним присоединился Уадх Менех.
— Неужели он не мог спастись?
Было время паводка, она знала неистовую силу течений.
— Его нашли?
Итшан покачал головой; в это время года тело человека, утонувшего в Мемфисе, могло вынести возле Авариса. Значит, царевич Нахтмин, главнокомандующий, не мог быть даже погребен.
Ему было отказано в вечной жизни. Навсегда лишь немая тень.
— Но куда он направлялся? — спросила она.
— Я слышал, что он собирался посетить гарнизон на севере Фив, — ответил Итшан.
Она вернулась в комнату, поправила парик и снова вышла в коридор.
— Предупреди глав ведомств, — приказала она Уадху Менеху. — Мы собираемся в царском кабинете.
У них также еще продолжался послеобеденный отдых. Потребовался целый час на то, чтобы их собрать. Никто не знал о смерти Нахтмина, и поэтому все были недовольны тем, что их так срочно собирали.
Анкесенамон сообщила им новость. Казалось, это их убило.
Она вызвала писца.
— Первый советник, — сказала она Усермону, — продиктуй воззвание: ввиду смерти царевича Нахтмина, назначенного покойным царем регентом, царица становится регентшей.
Усермон, еще не придя в себя после сообщения о смерти царя, нерешительно повернулся к главам ведомств.
— Это наиболее разумное решение, — согласился Маху.
Преемник казначея Майи, Хапон, потерял дар речи. Мертвенно-бледный Пентью заявил, что согласен с мнением начальника тайной охраны. Глава судебного ведомства Пертот подтвердил законность решения. Тогда Усермон продиктовал воззвание.
— Вызовите командующего Анумеса, — приказала Анкесенамон.
Он был начальником гарнизона Фив, другом Нахтмина.
Его прибытия ожидали молча. Маху незаметно посматривал на царицу, будучи удивлен этим внезапным проявлением властности. Внезапно он вспомнил о другом кораблекрушении, малозначащим по сравнению с тем, что случилось с «Мудростью Гора», о крушении плавающего дома терпимости «Лотосы Мина», который был собственностью сеида Хоремхеба. Судно Первого советника не могло затонуть случайно — это был новый корабль, на который он поднимался много раз. Если бы нашли обломки судна, вероятно, обнаружили бы дыру, просверленную коловоротом. Нахтмин был обязан накануне своего визита сообщить о нем в северный гарнизон, а шпион Хоремхеба сделал свое дело.
Наконец прибыл Анумес, расстроенный, так как узнал об этой новости в пути. Нахтмин был его товарищем в юности и армейским другом; они вместе участвовали в двух кампаниях в стране Куш. Он хмуро, с безысходностью окинул взглядом глав ведомств и царицу. Он еще не успел заверить ее в своем полном подчинении ее власти, как она ему заявила;
— Я тебя назначаю главнокомандующим армии царства, ты теперь преемник царевича Нахтмина. На этом основании я тебя обязываю подавлять любой бунт и воспрепятствовать всякой угрозе трону.