Триумф Темного Меча
Шрифт:
Леди Розамунда сумела выговорить, что уверена — именно в этом нуждается ее супруг, чтобы изгнать горе из сердца. Она рассыпалась в благодарностях императору. Ксавьер ответил на ее благодарности легким наклоном головы и сказал, вставая, что теперь ее муж, несомненно, будет слишком занят, чтобы совершать ночные вылазки на границу. А потом добавил, что уверен: новые обязанности предоставят ее супругу более радостные темы для разговоров, чем бесконечные толки о молодом человеке по имени Джорам.
Ксавьер оставил леди Розамунду, на прощание дав краткое наставление: человек, который смотрит назад, рискует споткнуться и упасть.
Той ночью лорд Самуэлс прекратил свои посещения границы. Последующую неделю он с семьей посвятил переезду в замок Девона. Возвращались они в городской дом Девона только по праздникам и зимой, как было в обычае у знати. Теперь у семейства было все, что только можно пожелать, — богатство, положение, их принимали стоящие выше их по положению, поскольку теперь они стали равны с ними.
О Гвендолин больше не говорили. Ее вещи раздали кузинам, но эти простые девушки не могли смотреть на ее платья и украшения без слез и вскоре убрали их подальше. Маленьким братику и сестричке Гвендолин приказали никогда не спрашивать о ней.
Лорд Самуэлс и леди Розамунда присутствовали на всех придворных торжествах и приемах. И если радость ушла из их жизни и зачастую казалось, что на самом деле им все равно, где они и что происходит вокруг, то они хотя бы держались, как подобает знатным людям. Они теперь совершенно не отличались от своих новых знакомых.
Лорд Самуэлс и его семья лишь прошлым вечером прибыли в свой мерилонский дом, изгнанные из замка вестью о войне, которую принесли им ариэли. К чести лорда Самуэлса, он не покинул своих земель, пока не удостоверился, что его крестьяне в безопасности. Вспомнив то, что слышал от Джорама о жизни полевых магов, и увидев ужасающее состояние деревни, лорд Самуэлс, после того как принял управление поместьем, сделал все, что мог, для улучшения условий жизни своих людей, потратив на это и личные деньги, и свою магическую энергию. Видеть, как недавно безразличные и тусклые взгляды людей наполняются благодарностью и почтительностью, стало одним из немногих удовольствий в его унылой жизни.
— Как ты думаешь, все эти разговоры — правда? — мягко спросила его леди Розамунда, оглядываясь по сторонам, чтобы их не слышали домашние маги.
— О чем, дорогая? — спросил он, оборачиваясь к ней.
— О... о вчерашнем сражении, о смерти императора. Ты весь день просидел в своем кабинете. Я слышала, как ты с кем-то разговаривал, а затем прилетели ариэли. Что за вести они принесли?
Лорд Самуэлс вздохнул, взял жену за руку, привлек ее к себе.
— Вести невеселые. Да, донесения верны. Я собирался тебе рассказать, но хотел подождать, пока Мэри, дети и слуги соберутся на обед.
— И что за вести? — Леди Розамунда побледнела, но держала себя в руках.
— Человек, с которым я говорил этим утром, это Роб.
— Роб? — изумленно посмотрела на него леди Розамунда. — Наш управляющий? Ты возвращаешься в замок? И это после того, как нас предупредили...
— Нет, дорогая. Роб здесь, в Мерилоне. Все наши люди здесь. Дуук-тсарит переправили их в город нынче утром. И не только наших людей. Они привели в город всех полевых магов из окрестностей.
— Во имя Олмина! — Леди Розамунда придвинулась поближе к мужу, который ласково обнял ее. — Такого не случалось со времени Железных войн! Что происходит? Шаракан согласился на встречу на Поле Доблести. Почему они нарушили свои торжественные клятвы?
— Шаракан тут ни при чем, дорогая, — ответил лорд Самуэлс.
— Но...
— Я знаю. Епископ Ванье очень хотел бы, чтобы мы в это поверили. Однако правду знают слишком многие, кто вернулся с Поля Доблести. Говорят, враг пришел из-за Грани. Принц Гаральд, который, как ты сама знаешь, дорогая, известен как человек чести и отваги, сражался плечом к плечу с императором Ксавьером против общего врага.
— Тогда почему епископ Ванье обманывает нас?
— Это, дорогая, очень многим из нас хотелось бы узнать, — мрачно ответил лорд Самуэлс и нахмурился. — Он даже не хочет признавать публично, что император Ксавьер мертв, хотя свидетелей более чем достаточно. Епископ — да простит меня Олмин — стар и уже повредился умом. Боюсь, слишком тяжела для него эта ноша. И, судя по донесениям, которые я получаю, так думаю не я один. Ночью во дворце состоится совет, на котором будут решать, что делать. Я намерен присутствовать.
Лорд Самуэлс все это время внимательно смотрел на жену. Она еще крепче стиснула его руку.
— Кто созывает совет? — спросила она, видя в его глазах тревогу.
— Принц Гаральд, дорогая, — спокойно ответил лорд Самуэлс.
Леди Розамунда открыла было рот, чтобы начать отговаривать его, но муж остановил ее.
— Да, я знаю, что Ванье, скорее всего, сочтет это предательством. Но надо что-то делать. В городе, особенно в Нижнем, растет тревога. В роще устроили временное пристанище для полевых магов, но их там как кроликов в садке. Среди них всегда зрело недовольство. Теперь их вытащили из собственных домов и согнали сюда как пленных. Среди них ходят слухи, что их подвергнут мутации и отправят сражаться, как кентавров в старину. Среди них назревает мятеж...
— Олмин милосердный! — прошептала леди Розамунда.
— Низший класс Мерилона в таком же состоянии. Среди людей ходят совершенно дикие слухи. Я слышал, что горожане собираются перед вратами Собора, кричат, чтобы епископ Ванье вышел к ним. Даже благородные семьи, потерявшие близких, разгневаны и требуют ответа. Но епископ заперся в своих покоях в Соборе и не желает видеть никого, даже графа де Шамбрэ или других высших вельмож. Принц Гаральд и его свита остановились у графа...
— У графа? — ахнула леди Розамунда. — В Мерилоне? Гостем?
— Дорогая, — сказал лорд Самуэлс, — ситуация очень серьезная. Можно даже сказать, отчаянная. Не хочу тебя пугать, но ты должна быть готова услышать правду. Согласно известиям, полученным мной от графа, Мерилон в опасности.
— Но это смешно, — резко ответила леди Розамунда. — Город ни разу не был захвачен, даже во время Железных войн. Ничто не может проникнуть сквозь магию...
Лорд Самуэлс готов был возразить супруге, но тут его перебил звон колокольчика где-то в отдаленной части огромного дома.