Трое и боги
Шрифт:
– Фагим! Что скажешь ты?
Глаза Фагима пробежали по одному, другому с головы до ног. Хробак вздрогнул: что-то с Фагимом случилось странное. Он знал его раньше другим. И знал его ауру, запахи, знал признаки мощи.
– Я рад, – проговорил Фагим негромко, но в голосе звучала та новая мощь, что насторожила Хробака, – рад, что наши взгляды совпадают. Мы должны остановить их. Хоть из-за того, что нельзя дикарям позволить выйти в мир с такой силой… Это все равно что дать сумасшедшему горящий факел и послать в сарай с сухим сеном… или же потому, что мы ревнивы и не позволяем кому-то еще привести корову на поляну с зеленой
Хробак поморщился: Фагим слишком откровенен, магам надлежит скрывать низменные желания. Хотя бы потому, что маги хоть и черпают мощь от богов, но в остальном зависят от людей. И теми и другими двигают низменные желания, но народ должен верить в чистые помыслы магов.
– Скажи, что ты знаешь о них?
Лицо Фагима дернулось.
– Трое лесных варваров… И выглядят как варвары. Полузвери, полулюди. Но в Лесу жизнь тяжелая, выживают не все. Они живучи как звери, двигаются неслышно, чуют запахи лучше собак. У них чутье на опасность, иначе бы не выжили. А сейчас, когда явились в города, все им кажутся слабыми и беспомощными. Да так, собственно, и есть.
Хробак смотрел пристально, на впалых щеках загорелись красные пятна гнева.
– Разве такие опасны?
– Я еще не все сказал. Их лесной волхв каким-то образом овладел магией. Конечно, по-варварски. Он в состоянии тряхнуть гору, после чего вовсе не падает в изнеможении. Однако при всей своей мощи не может сдвинуть перышко. По его воле лопается земля, я сам видел целое ущелье, но в остальном такой же тупой могучий бык, как двое других…
– Те тоже… маги?
– Упаси боги! Уже разнесли бы белый свет вдребезги. Один, тупой и ленивый, для них просто обуза. Двое тащат его лишь потому, что их единственный сородич. Второй настолько полузверь, что иногда вовсе оборачивается волком… Нет, Хробак, без всякой магии! В том-то все и дело. Их суть такова, что могут жить в двух обличьях. Их деды были волками… или медведями. А эти, их потомки, не утратили свойства оборачиваться волками. Только волками, никем больше.
Хробак был потрясен. Глаза остекленели.
– Все… трое?
– У них все племя такое. Но из этих троих – только один умеет. Двоих, как удалось разузнать, из племени изгнали.
– За что?
– Одного за лень и дурость, я о нем уже говорил, второго – за трусость. Второй, сам понимаешь, стал магом.
Хробак зло оскалил зубы:
– На что намекаешь? Я хоть сейчас готов драться!
– Да ладно, знаю, сколько себя переделывал. Даже магии нашлась работа… Не понимаю, почему любой маг больше гордится тем, что научился стоять на руках или бросать копье, чем проникновением в тайны бытия… Так вот, эти трое после победы над Мардухом идут дальше. Тревожит то, что не захотели даже после победы остановиться, не возжелали стать владыками мира! А их считали худшими в племени.
Хробак отмахнулся:
– Ну, это как раз понятно. Разве нас не считали худшими? Разве всех, кто думает иначе, чем вся толпа, не зачисляют в дураки? А то и в сумасшедшие? Мы все одного поля ягоды. Только не объединяемся, как простой народ, а все так же бьемся насмерть. Потому что каждый из нас несет в себе целый мир! А даже двум мирам тесно во Вселенной.
Небо постепенно темнело. Зажглись яркие звезды. Хробак сделал движение пальцами, собирался погреть воздух, затем решил, что глупо согревать все мировое пространство, надо
– Да, – проговорил наконец Кажан. – Когда эти трое выбирают противников, они ищут сильнейших.
Странная мощь, которую излучал Фагим, внезапно возросла. Холодок сковал члены двух магов. Их глаза не отрывались от лица Фагима. Глаза Фагима внезапно вспыхнули кроваво-красным. Морщины стали резче, а голос грянул как гром:
– Боги велели остановить их!
– Велели? – переспросил Кажан.
Что-то в его тихом голосе заставило Фагима запнуться. Он перевел дыхание, красный блеск в глазах стал не так ярок.
– Скажем так: пожелали. Я это желание уловил ясно.
– А боги не изволят сами…
Фагим строго посмотрел на ироничного мага:
– Боги?.. Ты забыл, что боги общаются только с равными себе. Что им от комаров? Что им целое племя? Легко сметут с лица земли что муравейник, что могучий народ вместе со скотом, городами, огородами. Я уловил пожелание среди сотен других, которые исходят от богов, которые мы, смертные, читаем по тучам, внутренностям животных, броскам молота, крику птиц. Посвященные ясно слышат голоса богов. Все мы быстро и с трепетом спешим исполнить их волю. Ибо от них черпаем свою мощь!
На него смотрели теперь серьезные, сосредоточенные лица.
Кажан спросил задумчиво:
– Но что можем мы, если не смог сам Мардух? Сильнее нет мага.
– К победе ведет много путей.
– Это истина, но что ты предлагаешь?
– Мардух был уверен в своих силах. По правде сказать, любой из нас был бы уверен… Даже видя, как они побивают гигантов, чудовищ, дивов и простых колдунов. Но теперь мы знаем то, чего не знал Мардух. И, в отличие от Мардуха, можем прибегнуть к силе, неизмеримой с нашей…
На площадке повеяло холодом. На миг словно разверзлась бездна над головами, и небесные хляби ледяной воды обрушились на башню. Звезды мигают холодные и равнодушные, мир огромен и страшен. За пределами привычного мира двигались силы, при мысли о которых сердце надрывалось от тоски.
– Как ты?.. – спросил Кажан дрогнувшим голосом.
Фагим улыбнулся холодно, как гигантская ящерица:
– Да. Мне велено уничтожить их. У нас есть то, чего не было у Мардуха.
– Что?
– Могучий бог, я не могу назвать его священного имени, будет направлять каждый наш удар. И наша сила, опять же в отличие от Мардуха, не иссякнет!
Огромный черный волк мчался по узким переулкам, проскакивал дворы, а широкие площади огибал задворками. С пасти срывались темные капли. Он облизнулся на ходу, приятная тяжесть в желудке быстро рассасывалась, ноги несли все так же стремительно и легко.
В голове теснились горячечные мысли: убить, разорвать горло, напиться горячей крови и сожрать еще живую трепещущую печень… но наверх упорно пробивалась слабая, но ясная мысль – найти человека, который может превращаться в ворона. Без магии, как превращается и он из двуногого. На белом свете есть перевертни, здесь называемые оборотнями, которым принимать иную личину так же просто, как другим перепрыгнуть канаву.