Трое из Леса

Никитин Юрий Александрович

Внезапно он понял, что стена дождя обрывается в двух шагах, а сюда ветром бросает водяную пыль. Над головой темнели тонкие бревна, уложенные ровным рядом. Оттуда кричали, и Таргитай, наполовину оглушенный громом, полез вверх по столбу. Снизу кольнули, сверху дернули за шиворот, и он пролез в широкую дыру. Следом поднялся промокший мужик, захлопнул ляду и, отбежав к стене, выставил перед собой острогу.

Таргитай поднялся на ноги. Просторный сарай из толстых прутьев, окон нет, свет просачивается сквозь щели. Вдоль всех

четырех стен встали плечом к плечу тощие оборванные мужики — все как один с желтыми больными лицами, воспаленными глазами, но жилистые, широкогрудые. Все держали остроги, направив жуткие зазубренные острия на пришельцев.

Напротив Таргитая застыл подросток. Он держал нацеленное в горло пришельцу острие из крупной рыбьей кости. Глаза горят, только бы шелохнулся чужак!

Сильно пахло тиной, лягушками и рыбьими внутренностями. На стене висели большие и малые остроги, сети, невод. За стенами глухо ревел ливень, швыряя сквозь щели охапки брызг.

— Даже не подумайте двинуться! — сказал Чушак резко. — А вы, если шелохнутся, убейте этих существ сразу.

— Мы не существа, — сказал Олег как можно спокойнее. — Мы — люди.

— Люди — это мы, — отрубил Чушак.

Он скрылся за перегородкой. Там слышались тихие голоса. Когда туда скользнул Чушак, затихло, потом после долгой паузы вышел, опираясь на длинную суковатую палку, согнутый в поясе дед. Борода касалась пола, беззубый рот непрестанно двигался. Чушак держал его под локти, бережно усадил на лавку. Старик весь был сморщенный, дряблый, похожий на древнюю старушку.

Он долго отдыхал, наконец поднял на пленников выцветшие от старости глаза:

— Невры?

— Что-что? — не понял Олег.

— Говорю, невры… люди Леса.

— Люди Леса, — подтвердил Олег. Он оглянулся на Мрака и Таргитая, но те молчали, давая волхву вести разговор. — Мы мирные, мы шли к вам. Только мы люди, а не невры.

— Невры, — ответил дед вялым сиплым голосом. — Вы невры.

Мужики переглянулись, их глаза снова повернулись к деду. Тот безостановочно жевал морщинистым ртом, мигал красными с воспаленными веками глазами. Сказал с непонятным оттенком в голосе:

— Не знаете… Эти тоже не знают, что на белом свете есть еще люди. Называют себя Народом.

— У нас тоже, — сказал Олег.

— У вас тоже, — повторил дед. Помолчал, сказал снова: — Один я здесь еще знаю, что мы — дрягва, а в Лесу другие племена… Самое близкое к нам — невры. Могучий и опасный народ.

— Могучий? — повторил Олег с недоверием. — Опасный?.. Нас в деревне всего четыре хатки.

Дед приподнял голову, в его старческих глазах впервые блеснула какая-то искорка.

— Четыре?.. Считаете, что это весь ваш Народ?.. Ну-ну…

Он уронил голову. Дряговичи не шевелились, даже дышать вроде бы перестали. Из-за плетеной перегородки слышалось тяжелое дыхание, кто-то шмыгал носом, отчаянно чесался.

— Зачем шли через Болото? —

спросил старик.

Мужики затаили дыхание. Их остроги все так же упирались в животы пришельцев, но глаза были на губах старика, потом так же разом повернули головы к Олегу.

— Нас изгнали, — ответил Олег убито. — Мы надеялись, что вы примете нас. У нас теперь нет племени. Кто нас примет в свое племя, с теми мы и будем жить.

Мужики переглянулись, кто-то сказал вполголоса пару слов, но невры не расслышали. Дед долго молчал, тряс седой головой, наконец произнес погасшим голосом:

— Даже будучи изгоями… вы — невры.

Олег вскрикнул, ощутил в голосе старика неясную угрозу.

— Мы — изгои!

— Невры — народ… странный, — проговорил старик, он смотрел в пол. — Могучий и опасный. В древних пророчествах сказано, что когда невры выйдут из Леса… мир уже не будет прежним.

Мужики тревожно переглянулись, острия уперлись пленникам под ребра. Старик наконец поднял голову, взглянул в лица пленникам.

— Не надо было идти через Болото.

Мрак громыхнул раздраженно, опередив Олега:

— Но мы уже здесь!

— Это беда, — ответил старик. Он снова уронил голову, голос упал. — Теперь вы знаете, где мы хоронимся.

— От чего хоронитесь? — спросил Мрак.

— От всего, — ответил старик просто. — Мы — простые, простодушные. А вы — опасные. Вы — невры. Весь мир должен бояться невров…

Мрак сказал саркастически:

— Потому мы и живем в Лесу?

— Я не знаю, чьей волей… какие боги сумели запереть вас в Лесу. Какие заклятия наложили, чтобы сковать, усыпить… Но это хорошо для всего белого света, всех народов и всех земель… Я знаю мало, но достаточно, чтобы бояться вас…

— Вы всего боитесь! — рявкнул Мрак. Он оглянулся. Мужики заворчали, острия едва не прокалывали его толстую душегрейку.

— Всего, — согласился старик. — Заяц всего боится, потому и цел.

— Если бы страх спасал, заяц был бы бессмертным!.. Но уцелели и волки, а их напугать труднее.

— У вас троих на плечах волчьи шкуры. Значит, гибнут и волки.

— Все гибнут, — ответил Мрак беспечно, — но гибнут по-разному. Как и живут! Ладно, живите как зайцы, бобры или болотные жабы. Нас это не касается. Но зачем тычете этими колючками? Вы спасли нас от бури на Болоте…

Старик ответил глухим старческим голосом:

— Не спасли… Чушак не знал, что делать. Они не знают, что на белом свете есть другие люди.

— Понятно, — прервал Мрак, снова опережая Олега, что беззвучно раскрывал рот, — если бы знал, нас бы оставили. Упыри закончили бы сами.

Старик проговорил таким тихим голосом, что из-за шума падающего дождя едва расслышали:

— Вы — невры. Мы боимся невров.

Мрак сказал тяжелым, как речные валуны, голосом, его темные глаза зыркали по лицам мужиков, по стенам, где висели остроги: