Троица
Шрифт:
– С Йорком мы квиты, – как мог, бодро сказал Солсбери. – Сейчас идем добивать Перси. И на этом всё.
Оставив бездыханное тело, Солсбери и его сын Джон поспешили по улице дальше, на встречу с Уориком. Люди Солсбери двинулись следом в угрюмом молчании, провожая глазами окровавленный труп королевского советника.
Убывающая рать Уорика нещадно наседала на врага всю дорогу от площади, сражаясь с самыми закаленными латниками Перси, что прикрывали отход своего господина. И те и другие дрались беспощадно, без передышки, но Уорик уступал числом, и лишь узость улицы мешала обступить его отряд с флангов и искрошить. К тому времени как отец его нагнал, Уорик прижал Перси и барона Эгремонта к еще одной таверне, «Святые Ключи». Сразу за строением вбок ответвлялась дорога, и люди Уорика рвались покончить с Перси прежде, чем схватка расползется вширь и даст ему шанс бежать.
Заслышав за спиной топот, Уорик тревожно обернулся и вздохнул с облегчением, увидев там на щитах орлов, кресты и красные ромбы отцовых рыцарей. Заметил и своего брата Джона, который значаще поднял руку: первое одобрение во всем хаосе этого дня. Они шли грудь на грудь с человеком, вероломно напавшим на свадебный кортеж Джона, и Уорик скрытно кивнул, признавая право брата на справедливую месть.
Солсбери вел с собой две-три сотни самых испытанных бойцов, остальных оставив биться по улицам города на свое усмотрение. Где-то в отдалении протрубили рога, но Солсбери их проигнорировал, выкрикнув приказ смыкаться с красным воинством Уорика и идти через него на сближение с врагом.
При виде нового притока неприятеля граф Нортумберлендский Генри Перси окончательно выбился из сил. Все это время на него беспрерывно наседали, заставляя отходить по главной улице. В бою с него сшибло шлем, и мокрые от пота седины теперь липли к голове крысиными хвостами. Враз осунувшийся, землистый, он уже едва мог поднимать обеими руками меч. Вместе с сыном Томасом они держались во втором ряду своего яркого желто-синего воинства. Глава дома Перси давно бы уже пал, если бы не юркий жилистый человек в кольчуге с вездесущим, похожим на клык кинжалом. К своему хозяину Траннинг не позволял приближаться никому; платой за это был змеиной быстроты бросок и безошибочно меткий удар в щель забрала или зазор доспеха. Уже с полдюжины тел лежало перед ним на улице, и Уорик сейчас искренне жалел, что не взял с собой хотя бы одного из лучников, оставленных в суматохе на рыночной площади.
В ходе дальнейшего отступления на левом фланге открылась окольная дорога. Уорик слышал, как граф Перси подзадорил своих солдат, что они-де стоят против убийц короля. От такого обвинения Уорик побледнел. Между тем слова старика придали сил его воинству, которое рванулось в контрударе и отыграло несколько ярдов. По доспехам, пенясь, полилась свежая кровь, пятная холодный и блестящий, как будто железный булыжник улицы.
Уорик мог лишь смотреть, как люди отца орудуют копьями, ловко вгоняя их между щитов и вытаскивая уже алыми, после чего следовал новый выпад. Видно было, как граф Перси и Эгремонт о чем-то спорят, при этом старик то и дело указывал на открытую дорогу. Распалившийся Эгремонт все не хотел уходить, и тогда отец порывисто его обнял, а затем оттолкнул от себя.
Подоспел запыхавшийся Солсбери, ухватил сына за плечо:
– Король Генрих только ранен, но, может, еще умрет. Ты молодец. Только твой прорыв в город удался. Больше никто так не смог.
– А где Йорк? – спросил Уорик, по-прежнему не сводя глаз с Перси и Эгремонта. Они как будто не сознавали, что вокруг идет бой, а Перси еще раз указал на свободную улицу. Некоторые из стражей Перси склонили головы, получив, видимо, приказ сопровождать Эгремонта. Самые решительные взяли его за руки и повели, хотя он упирался и взывал к отцу. Но старик незыблемо повернулся к сыну спиной, опять сосредотачивая внимание на невиллских рядах. Уорик тихо чертыхнулся. Возможно, ему показалось, но граф Перси на миг как будто встретился с ним глазами и с горькой надменностью повел вверх подбородком.
– Йорк отправился в аббатство, несомненно, оплакивать или молиться за короля, – усмехнулся Солсбери. – Да и неважно. Наши дела теперь здесь. – Он набрал воздуха и громовым голосом выкрикнул: – Воины, рази их! Кричим «Солсбери»! «Уорик!» Кричим «Невиллы»! Пощады никому!
Накал борьбы усилился, чему способствовал отток латников Перси, ушедших с Эгремонтом. Было видно, как тот выжига с кинжалом пронырнул меж двумя сражающимися рыцарями так, будто заранее знал, куда и как они повернутся. Мечник Перси скользил сквозь ряды невесомо, как тень, делая обманные выпады и ловко уклоняясь от встречных ударов. Секунда, и он оказался перед Невиллами. Траннинг метнулся на Солсбери, но угрозу заметили Уорик и Джон. Удар был встречен вытянутыми мечами, а мечник пронзен. Но и при этом он, скалясь окровавленными зубами, пружинисто вогнал свой кинжал в плечевой сустав Джона Невилла. Джон ахнул от боли, а мечник острием расковыривал рану, смеясь струям крови, стекающим по блестящему металлу. Уорик взмахом меча рассек Траннингу шею, и тот беззвучно упал.
Победно взревел Солсбери: он увидел, как поверженной статуей свалился наземь граф Перси. Один из телохранителей встал над ним, мечом и щитом сноровисто удерживая ратников Невилла. Этот безымянный рыцарь двигался на редкость искусно: ловко, коротко притопывая, он парировал и наносил удары с поистине неиссякаемой силой. Тем не менее, защищая хозяина, он был вынужден стоять почти на месте, и как бы ловко ни разил врага, на него тотчас набрасывался кто-нибудь еще. В конце концов одному из топорщиков удалось широким махом рубануть его под колени, так что под ноги атакующих пал и этот рыцарь.
Ратники Перси оказались отрезаны от сюзерена, и потому до него добрались Уорик с Солсбери. Старик был все еще жив, хотя губы уже начали синеть. Опершись на локти, он со стоном мешковато приподнялся.
– Джон! – властно крикнул Солсбери. – А ну!
Правая рука у его сына висела плетью; кинжал Траннинга он вынул левой. Белый от боли, на врага он тем не менее взирал твердо, со свирепостью.
– Моя смерть не снимает с тебя клейма изменника, – с заметной одышкой произнес граф Перси. И слова его и взгляд были направлены на Солсбери.
Джон Невилл повел головой, и кинжал, еще влажный от его собственной крови, впился старику под подбородок. Старик деревянно застыл; из отверстой глотки вырвалось хриплое клокотанье. Сизое, уже мертвое лицо от нажима клинка приподнялось маской, и острие вылезло изо рта. Брызнула темная кровь; выдернув клинок, Джон чиркнул им старика по горлу. Невиллы втроем смотрели, как долговязое тело словно нехотя заваливается вбок; как стекленеют глаза, а губы обвисают, напоследок будто пытаясь что-то вымолвить.
– Где Эгремонт? – спросил у сыновей Солсбери.
Уорик указал в сторону окольной дороги, где виднелась группа быстро удаляющихся рыцарей. На отдалении вновь протрубили рога; от их звука Солсбери стиснул зубы. Он дал Йорку слово, к тому же теперь, с окончанием бойни, на него наваливалась усталость. Солсбери повернулся к младшему сыну и положил ему руку на здоровое плечо:
– Победа за нами, Джон. Эгремонт не уйдет настолько далеко, чтобы мы его не настигли. На сегодня дело сделано.