Тролль Ее Величества
Шрифт:
Резак выглядел плохо. Надеюсь, парень выживет, а через несколько дней даже сможет передвигаться, не особенно хромая. Конечно, сейчас он явно не ходок и даже не достойный собеседник – единственное, что от него можно четко услышать, так это хриплый кашель в перерывах между стонами.
Слизывая кровь с изодранных запястий, я думал, как поступить дальше. Схорониться в укромном месте до более-менее приличного выздоровления наемника или опять же, спрятав раненого, отправиться на поиски наших. А уж потом всей ватагой идти дальше. Можно было двинуться на розыски и с грузом на плечах, но мне казалось,
Я растерялся до такой степени, что даже решил посоветоваться с Резаком, но тот, уткнувшись лицом в траву, не то спал, не то ушел погулять в иной, более спокойный и тихий мир.
Сколько бы я так сидел, любуясь на спящего, не знаю, но треск сучьев и гневные выкрики заставили меня выглянуть из-под куста. По нашим следам, особо не прячась, кто-то шел. И вряд ли ради того, чтобы обнять, напоить и накормить.
Из оружия у меня был только легкий оркский меч с длинным искривленным клинком. Больше ничего. Ни стрел, ни ножей, не говоря уже о любимом ахасте, не раз выручавшем мою шкуру. Я уже начал было присматривать себе дубинку посимпатичней или просто увесистую палку, когда из стены деревьев выскочил взмыленный… МалЙавиэУиал-младший собственной персоной с Саймоном Синекурой на пару!
– Эгей, мужики, – устало вышел я навстречу, вскинув руку, – здесь мы!
– Тролль! Слава Небесам, нашлись! – обнял меня Куп. – А где Резак?
– В кустах погляди, – кое-как отцепился я от объятий, – вы что, всей компанией сюда прибежали?
Синекура буквально прыгнул в указанное место.
– Нет, нас только трое. Дуди сзади топчется, – кивнул себе за спину эльф.
– А остальные где?
– С орками разбираются.
– Тоже дело… И что теперь?
– Жить будет, – показался следопыт, – надо соорудить носилки и двигать отсюда.
– Согласен. – Куп вытащил из ножен меч. – Дуди, пойдем, поможешь мне.
Немного порыскав, братец с эльфом притащили две здоровенные не то палки, не то оглобли. Смастерив носилки и взгромоздив на них раненого наемника, мы двинулись обратно. Весь обратный путь Дуди трещал сорокой, откровенно забивая голову.
– Мы вас сразу нашли. Только тебя там почему-то не было. Только хрюшки да тетя Рысь в кустах. Вся такая помятая, грязная, просто ужас какой-то. Кстати, зачем ты дяденьке барону переднюю лапку отдавил? Он тебя остановить хотел, а ты его сшиб да еще сверху потоптался. Обиделся человечек – ему же больно было.
– Не заметил, – понуро признался я. Мне там и недосуг было разбирать, с чего это вдруг и кому вздумалось разлечься на моем пути. – Лучше скажи, чего особо не торопились. Если бы вы двигались побыстрей, то мне не пришлось бы так долго гулять по окрестностям.
– Что значит “особо не торопились”? – оступился Куп. – Пока до лагеря добежал, пока всех собрали, потом обратно, а тебя уже след простыл. Только орки матерятся, себя развязывая.
– А этот в капюшоне?
– Ушел…
– Жаль… Я бы с ним еще разок поговорил. И с большим удовольствием.
– Спишь, бродягша? – Калина не спеша накрывал на стол. – Поднимайся, паря, хорош брюхо валять, жрахмать будем.
Открыв глаза, Само потянулся, словно проснувшийся на печке кот. И только потом осознал, что рана под лопаткой лишь нудно тянет, а не отдается резкой болью, как еще день-два назад.
Очень осторожно он привстал, опустив ноги на пол. Слегка кружилась голова, но вор понял, что может передвигаться без посторонней помощи.
Само встал во весь рост и неуверенно, как годовалый младенец, сделал первый шаг… второй… третий. Сев за стол, ощутил себя полностью обессиленным, ему захотелось спать.
– Так, не дрыхнуть! – шутливо рыкнул ведун. – На, подъешь, тебе сейчас силы нужны. Вот, попробуй, – пододвинул он широкое деревянное блюдо с аппетитно пахнущей вареной говядиной.
Крепкие зубы вцепились в мясо. Несколько дней бездействовавший желудок застонал, отвергая пищу.
– Через силу, паря, через силу. – Калина налил в кружку немного красной тягучей жидкости: – На, выпей. Это не просто винишко.
Чуть дрожащей рукой Само опрокинул в себя зелье. Жаркая волна, ошпарив горло, устремилась вниз, подавив судороги взбунтовавшегося чрева.
– Ну как? – с улыбкой спросил старик, медленно отколупливая скорлупу вареного яичка. – Ожил? Коли так, кушай, а то стынет.
– Благодарствую, – вытер губы рукой Само.
– Увидели бы сейчас тебя лекари, насмерть бы меня поубивали. – Калина налил себе белого как снег молока. – Вроде как не след больного мясушком потчевать. Мож, они и правы. А я тебе, парень, так скажу – лошадь рождена лошадью, курица курицей, рыба рыбой, а человек рожден человеком, хищником, зверем. И все эти кашки из сена годятся только для малышей и крольчат. А человек, мужик в особенности, силу в мясе черпает.
– А сами-то чего? – Вор, жуя, указал на молоко с яйцами.
– Э, сынок! – в полный голос рассмеялся дед. – Ну, какой из меня ныне мужик? Так, пень трухлявый. Эта я еще по старинке дергаюсь.
Некоторое время они ели молча.
– Я это, – зажевывая стрелку лука посоленным хлебом, прошамкал Калина, – давеча в деревне был. Тамошние звали. Ихние мужики на рыбалю ходили. Так заместо рыбех целые сети мертвяков понатаскали.
Само напрягся, перестав жевать.
– Что с баб взять, думали на викодров, живых мертвецов, напоролись. Ну, вроде тех, что в прошлом годе на Уилтаван напали. Небось слышал об этом?
Бор молча кивнул.
– Так вот, нормальные мертвяки были. Простые, в смысле. Правда, изувеченные, что те уродцы. Зазря лишь ноги топтал. Еды вот только набрал, там еще чего по мелочи…
Он снова замолчал, щуря на солнце подслеповатые глаза.
– Ты ведь, паря, знал убиенных? – Ведун даже не смотрел на гостя. – Я так думаю, какие они при жизни были, всем уже все равно. Смерть-то, она нас всех равняет. И малых и старых, и нищих и богатеев. Главное другое… Что прах их не по ветру развеян, а земле предан, как того душам надобно. Похоронили чинно, место хорошее, тихое. Если хочешь, я потом тебе покажу. А вот вещи кой-какие забрал. Глядишь, рано или поздно родня аль друзья объявятся, возвернут себе на память. А хошь, сам глянь, может, кого знакомого памятку найдешь. Показать?