Трон Валузии

Легостаев Андрей

В руках у друзей оказались кубки с зачерпнутым прямо из бочки черного камня напитком. Вино оказалось до чрезвычайности прохладным и вкусным, живительная горячая струя пробежала внутри Кулла, подгоняя кровь и освобождая разум от всего наносного и незначительного.

— Великий Раама, — спросил Кулл, поскольку старик молчал, не отводя от них взгляда, сощурившись в хитрой улыбке, — но ведь говорят, что ты помер так давно, что кружится голова от одной только мысли сколько тысяч лет отделяют наш век от твоего времени.

— Да, умер, —

захихикал мудрец, — но кто скажет, что такое жизнь и что такое смерть? Познав бесконечность, приобретаешь всеобъемлющую власть, но обязательно найдется во вселенной сила, которая обладает властью неизмеримо большей. Вот уже столько лет, что не сосчитают лучшие счетоводы всех Семи Империй, я сижу здесь у родника с Вином Жизни и думаю. Я просыпаюсь раз в два года ровно на тридцать дней, чтобы испить вина мудрости и поиграть в свои картинки. Хотите, я покажу вам, чем заполняю свой досуг?

Не дожидаясь ответа Раама вытянул правую руку к стене, со струящейся по ней водой и по воде вдруг побежали круги, вода слилась словно в вертикальное озеро, внутренний свет заполнил его, и на глади воды проявилась картина, тщательно оберегаемая в сердце Кулла, знакомая ему до слез с той самой ночи в Атлантиде, после которой столь круто изменилась его жизнь: тысячи людей Хрустального города под ослепительным солнечным светом славили царя Кулла.

Картина, долго лет жившая лишь в воображении, но вот уже давно ставшая реальностью.

— Или вот такую картинку могу показать, — вновь хихикнул старый маг и подвинул руку левее.

Там тоже образовалось волшебное озеро, но появившийся вид вселял страх: сгустившиеся черные тучи, молнии и извержения вулканов, которые не могут погасить ливневые стены; Атлантида — Кулл не мог не узнать родную страну — уходит под море, пиктские острова, частично уничтоженные землетрясением, сбиваются вместе и превращаются в северный хребет материка, ночь опускается над Валузией и всем миром.

— Или такую вот, — продолжал хихикать древний маг, поводя в сторону рукой.

В новом изображении, появившемся рядом с прежними, которые продолжали жить, друзья увидели шагающее по черной выжженной земле в багряном злом свете тяжелого солнца чудовище, похожее на дракона, но на двух мощных лапах, повсюду мелькали жуткие крылатые твари, а земля была завалена человеческими скелетами.

— Выбирайте сами, что вам больше по душе, — расхохотался Раама и залпом опрокинул в себя кубок с Вином Жизни.

Под этот хохот, в котором горечи было гораздо больше чем веселья, все стены круглого зала осветились движущимися беззвучными картинами — разными, они наплывали друг на друга, сосредоточиться на чем-то одном было почти невозможно.

В одном месте люди собирали богатый урожай великолепных фруктов, улыбаясь друг другу, а на соседнем изображении приземистый черноволосый воин сражался с целым клубком рогатых змей, тянущих к нему раздвоенные языки.

Где-то извергали пламя черные трубы и лес

был покрыт огнем, а где-то повозки без лошадей сами везли счастливых людей по дорогам; где-то мрак ночи прорезали зловещие молнии, а где-то беспечно вели хороводы красавицы с длинными косами.

Выбрать что-то одно было невозможно.

Вскочившие было Кулл и Брул, не в состоянии уследить за всем, ошеломленно сели обратно и вопросительно посмотрели на мага.

По движении руки Раамы зал снова погрузился в полумрак.

— Что… Что это все означает? — только и смог вымолвить Кулл.

— О-о! — произнес Раама и глаза его блеснули странным яростным огнем. — Это возможные картинки Грядущего. Прошлое нельзя изменить. Никому. Зато Будущее — можно. И на каждое возможное Будущее влияет столь мелкий фактор сущности, который подчас невозможно заметить, даже если всматриваться до боли глаз целыми днями.

— А то, что я сейчас видел на стене собственный юношеский сон, который считал пророческим, это… Это вы послали мне тот чудный сон?

— А разве он не оказался пророческим? — быстро спросил маг. — Да, что скрывать, этот сон, как и другие, посылал тебе я. Я просмотрел тысячи тысяч судеб и выбрал вас двоих. Тебя, Кулл из Атлантиды, не знающего тайны своего рождения, и тебя, Брул Убивающий Копьем. Лишь вы двое во всем мире способны предуберечь человечество от страшной катастрофы которая надвигается неумолимо и безжалостно, и я не могу, находясь в вечном пленении здесь, самолично противостоять ей.

Он вновь зачерпнул кубок в колодец с чудесным вином. Друзья не осмеливались перебивать могущественного чародея, хотя бесчисленные вопросы так и вертелись на зыке.

— Пейте вино, пейте, оно хмелит голову, но вгоняет силы в мышцы и противодействует чужому злу. Пейте и во фляги наберите — пригодится. Неуязвимыми оно, конечно, вас не сделают, но вы и так неплохо умеете махать своими железками. Сколько зла в мире от железа?! Впрочем, держат это железо руки человека…

Старик опорожнил кубок, вытер рукавом толстые губы и тяжело вздохнул:

— Что я могу сделать, сидючи в замкнутом пространстве этой опостылевшей пещеры? Послать вещий сон, разбудить и вывести в нужное место белого жителя гор, напустить тумана на разум мелкого заговорщика, чтобы он рискнул отравить праздничное вино и тем самым выдал себя, предупредив царя, тебя, Кулл, о страшной опасности, которая угрожает не только твоей жизни, не только древней Валузии, но и всему миру. Одна из тех картинок, что вы видели — это то, что будет, если вы погибнете в этом вашем походе… Все черные силы, желающие погубить древнюю цивилизацию ополчились сейчас на вас и сосредоточились в том месте, куда вы направляетесь. Они еще не готовы выйти на бой, но уже сильны и с каждым днем силы их возрастают. Я хотел увидеть тебя лично, Кулл. Сегодня я усну на два года и мне пришлось потратить массу усилий, чтобы ты поехал именно этой тропой…