Троны Хроноса
Шрифт:
Повсюду вокруг она чувствовала чье-то присутствие. К собственному удивлению, она узнала рифтеров, Анариса, троицу келли, маленьких инопланетян, которых она видела только с Вийей, и даже большого кота. Маяча на горизонте, они наблюдали за ней, ждали ее, взывали к ней. Она поняла, что это место — не простое информационное пространство, и начала танцевать.
Сначала медленно, скованно, как будто увязая в грязи. Потом она поймала ритм и закружилась, касаясь носками каждого луча поочередно и беря ступнями все более гармоничные аккорды.
Свет померк,
В абсолютной тьме, вопреки ножам, пронзающим подошвы ее ног, Тат продолжала танцевать.
Седри ужаснулась, узнав феникса, и возликовала, поняв, что это означает для ее товарищей-рифтеров и их планов. Ей стало ясно, что место, где она находится, относится к информпространству так же, как шар к кругу, гиперкуб — к обычному кубу.
Выше и глубже. Слышала она эти слова или только произнесла их про себя? Но тут Единство приняло ее в свой трансцендентальный круг, и она впервые постигла смысл доктрины, которую всегда исповедовала, но никогда не понимала. Это было то самое понимание Телоса, которое келли находили таким естественным. Тогда она услышала голос феникса:
— Ты боишься меня, Седри Тетрис?
— Тебя не существует в природе.
Конструкция разразилась смехом в виде облака радужных пузырьков, вызвав память о далеком детстве, и ароматных, пышущих жаром гроздьях пузырькового дерева.
— Думай об этом как о первородном грехе.
Она испытала шок. Неужели эта сущность, кто бы ни создал ее, страдает от тех же противоречий?
— Кто ты? — Этим вопросом она признала его как разумное существо.
— Пращур Аркада и одновременно его дитя. Но на это у нас нет времени — даже здесь. Что тебе нужно от меня? Я дам тебе это, если смогу, но цели у нас разные.
Седри свела и развела ладони, и из них хлынули образы, превосходящие быстротой слова.
— Я чувствовал его и раньше, — сказал Феникс. — Но оно слишком сильно и продолжает расти. Однако дело не только в этом?
Седри повторила свой жест.
— Ага. — Удовлетворение, испытанное Фениксом, омыло ее теплой волной. Вокруг рокотал гром, отражаясь эхом от мегалитов. Свет погребального костра приближался, и крылья окутывали их тенью. — Хорошо. Я подам весть моему потомку. — Феникс опустил голову в пылающее гнездо и достал красный драгоценный камень. Вытянув длинную шею, он коснулся камнем губ Седри. — Что касается Норио, произнеси вот эти слова.
Он взмахнул крыльями, подняв столб искр над костром, и взмыл вверх, превратившись в пылающую точку на бескрайнем небе. Мегалиты вокруг начали рушиться. Из мрака слышался гнусный шепот, веющий разложением и смертью надежд. Вдали зажглась световая паутина, похожая на отблеск заката.
Нет! Восхода.
Там, где был костер, мерцал чистый, бутылочно-зеленый пруд, излучающий мягкий свет. Мрак не мог коснуться его. Седри подошла и заглянула вглубь. На миг там показалось её странно помолодевшее отражение. Потом оно заколебалось и уступило место черной дыре с ее сращенным диском, но теперь Седри видела эту картину другими глазами. Не наводящая трепет космическая стихия, но тепло домашнего очага, эхо давнего, куда более обширного пожара. Рождение, расставание, тоска.
Ощущение обрушилось на нее сильнее, чем когда-либо прежде, и Седри заплакала о том, отсутствие чего было слаще любого исполнения желаний.
Потом она почувствовала присутствие Вийи, услышала её голос.
Теперь или никогда!
Сгустившийся над ней мрак ринулся вниз. Седри обернулась к нему, произнесла первое заветное слово, и яркая паутина упала с неба, опутав зло. Седри прошила боль, которой не было конца.
Отброшенный, но не побежденный мрак отступил, затаившись за мегалитами, которые превратились теперь в гладкие гранитные столбы с рунами неизвестного происхождения.
Придется подождать другого раза. Обессиленная, Седри упала у пруда на колени и повалилась набок, последним усилием дотянувшись до воды.
Очнувшись, она не сразу сфокусировала взгляд. Глазницы болели, и это далось ей с большим трудом. Скрипнув зубами, она заставила себя узнать того, кто склонялся над ней.
Резкий запах, ударивший в нос, помог ей прийти в себя. Что-то прижалось к ее губам. Она послушно глотнула и закашлялась — обжигающая жидкость взорвалась в горле, как новая звезда.
Край стакана стукнулся ей о зубы, и она сделала еще глоток. Крепкий напиток, как ни странно, уменьшил головокружение и помог навести взгляд на резкость.
Ее обмякшее тело еле держалось на стуле. Заставив себя сесть прямо, она моргнула и увидела перед собой лицо Моррийона. Бори смотрел на нее без всякого выражения.
— Тат? — спросила она. Собственный голос показался ей старым.
— Я только что отправил ее восвояси с ее кузеном.
Реальность приобрела более четкие очертания.
— О моем присутствии здесь никто не знает, верно?
— Я велю кому-нибудь проводить вас обратно в каюту.
Она прижала ладони к вискам, почти желая, чтобы череп действительно лопнул и мозги вытекли на пол — так было бы гораздо легче.
Но об этом после. Они устранили одну опасность — открыв дорогу другим. Она посмотрела в глаза Моррийону, на одном уровне с ее собственными, и спросила напрямик:
— У меня могут быть неприятности?
Моррийон, поколебавшись, опустил взгляд и снова взглянул на нее.
— Нет. Главное, ни в чем не признаваться. До конца первой смены еще час — путь свободен.
— А Тат? У нее не будет неприятностей?
— Всякий талант пожинает не только награды, но и опасности. Это в любом месте верно — разве не так? Возвращайтесь к себе, молчите, и жизнь вернется в нормальное русло.