Троны Хроноса
Шрифт:
— Анарис смотрит на себя не столько как на злодея, сколько как на жертву. Впрочем, — добавила Вийя мрачно, — это вполне может измениться.
— То есть?
— Он всю жизнь пробыл пленником — до недавнего времени. В годы формирования его прямым наставником был абсолютный монарх, затем он стал наследником другого абсолютного правителя, живущим под постоянной угрозой смерти. Что бы он ни предпринял, он не станет просто сидеть и сетовать на судьбу — ведь теперь его судьба перешла в его собственные руки.
В первый
— Но ведь Брендону это известно?
— Конечно, известно. И он уже начал энергичную кампанию, чтобы ограничить Анарису свободу действий.
Густые заросли как-то незаметно сменились аккуратными рядами кустарника с редко стоящими высокими деревьями. Женщины повернули назад к дворцу. Сквозь качающиеся ветки пробивался слабый свет, и впереди виднелась сложная, из нескольких фигур, скульптура, плохо различимая в темноте.
Ваннис заговорила о другом, а когда они дошли до вечно борющегося Лаокоона, сказала:
— Теперь вы здесь и расспрашиваете меня. Можно считать, что круг замкнулся?
Вийя наклонилась, чтобы прочесть надпись на гранитной доске, прикрепленной к пьедесталу.
— «...крепче цепей». Да, круг замкнулся.
Ваннис, понимая, что эти слова не просто лесть, а переход к чему-то более важному, промолчала.
— Ночью меня уже здесь не будет, — спокойно сообщила Вийя.
Именно потому, что тон ее был так спокоен, Ваннис поначалу не поняла. Где не будет? В саду? Во дворце?
— На планете? — Ваннис невольно произнесла это вслух, и Вийя ответила крученым кивком, снова пробудившим в ней воспоминания: эта женщина, должно быть, до конца дней так и не избавится от этого Должарского жеста. — Но зачем? И долго ли вас не будет? — Ваннис едва удерживалась от смеха — такие блестящие перспективы это открывало перед ней. На завтра, на будущую неделю, на всю жизнь.
— Этого я не знаю. Многое зависит от того, что я выясню на Рифтхавене. — И с оттенком юмора: — Это не повторение моего предыдущего побега.
— Хорошо, если так, — сухо ответила Ваннис.
— Если бы я знала, что это вас так обременит, то не обращалась бы к вам. Извините меня: за последнее время я многое поняла.
Ваннис не знала, что на это ответить, но потом с горьким весельем подумала: если темпаты и телепаты так хорошо слышат чужие мысленные крики и шепоты, они должны уметь хранить секреты, чтобы не умирать молодыми.
— Но раз уж вы почтили меня своим доверием... позвольте спросить: почему вы улетаете?
— Потому что так надо, — ответила Вийя со столь нехарактерной для Дулу прямотой. — Вы все-таки хотите, чтобы я взвалила на вас эту ношу?
Ваннис собралась уже ответить отрицательно, но, снова перебрав в уме все аспекты их разговора, сказала:
— Хочу я того или нет, выбора у меня, как видно, не остается. — Ваннис повернулась лицом к высокой, невозмутимой рифтерше родом с Должара. Возлюбленной Брендона. И заговорила, не борясь больше с эмоциями в голосе, — зачем, раз Вийя все равно их слышит? — Пожалуй, мы с вами связаны до конца наших дней.
— Это правда, — спокойно, как всегда, ответила Вийя.
— Я тоже многое поняла, — сказала Ваннис. — Пожалуйста, послушайте меня. Ваше место здесь. Не просто в качестве подруги Брендона — это было бы легко, — но в качестве Кириархеи.
Вийя снова сделала свой отрицательный жест.
— Это так, — настаивала Ваннис. — Вы же видели, какое впечатление произвел на Брендона поступок Чанг. Он тоже это сознает. К лучшему это или к худшему, хотим мы того или нет, старый порядок ушел в прошлое, а новый только еще создается. Меня учили управлять при старом порядке. Если я стану Кириархеей сейчас, это расценят как символическое предупреждение, что Панархия еще может повернуть назад. Рифтеры не станут сотрудничать с нами, если вы исчезнете.
Вийя вздохнула, и Ваннис с холодком осознала, что слышит ее дыхание — стесненное дыхание человека в состоянии предельного напряжения.
— Он ведь уже говорил с вами о браке, — сказала она наконец. — Я думала, это решено.
— Нет. — (И странно, что Брендон, чья проницательность превосходит мою, этого не видит. Или видит, но идет на риск?)
Ваннис понимала, что никогда не узнает правды — если она, эта однозначная правда, есть.
— Мы условились подождать — и, как выясняется сейчас, поступили правильно. Анарис был заложником и не имел выбора. Я не хочу надевать на себя те же цепи добровольно, чтобы изображать — войду я в моду или нет — ручного варвара перед вашими Дулу.
— Тогда научитесь правилам их поведения. В большинстве своем они напуганы вами до полусмерти и не посмеют смотреть на вас свысока.
Но Вийю это не рассмешило.
Ваннис указала на статую, едва проступающую в ночи. Смутно видные кольца змей передавали ощущение вечности.
— Вот так и мы с вами, Вийя. Наши желания теперь — дело второстепенное. Вы сами выбрали свой путь, и он привел вас сюда. Я послужила переходным звеном, но теперь это — ваше место.
— Если... если я вернусь и сделаю, как вы говорите, что будет с вами?
— Не думайте, что я намерена стушеваться, — улыбнулась Ваннис, — это не в моей натуре. Возможно, я займу хотя бы один из свободных архонатов. Загляните в центр будущей политической системы — и вы увидите там меня. — Ваннис помолчала и, не дождавшись ответа, спросила: — Итак, вы остаетесь?
— Не могу. — И Ваннис, совершенно не подготовленная к ее следующим словам, услышала: — Я беременна.
— Беременна, — повторила ошеломленная Ваннис. Вийя молчала. — От Брендона?
Ваннис думала, что шок уже миновал, но ошиблась.