Тропа барса
Шрифт:
— Ну… Договаривай… Так что будет, если им повезет?
— Тогда нам повезет меньше.
— И что?
— Милая барышня, не из одной везухи складывается жизнь. Будем выкручиваться.
— Фух… Ты прав. Надоело. Надоело думать, что будет. Мы живы?
— Еще как!
— Вот это главное!
Аля скрылась в ванной. Олег услышал шум воды. За окном — та же вода. И уже не первый день. И даже не второй. Осень выдалась донельзя сырой и холодной. Такой, что выходить не хотелось никуда. Да и незачем было. Запасы спиртного он затарил в доме такие,
Впрочем, и из депрессии выбраться «на раз» не сумел: измотали бессонницы. День, другой, третий… Мозг гонял по кругу все тех же «лошадок» — воспоминания…
Но… Память не возвращает прошлое и может отнять будущее.
Вчерашняя встряска… Ну да, все просто: ему некогда было рассуждать, нужно было сразу действовать. И потому все его ночные бредни тихо удалились куда-то в глубины подсознания, их вытеснил еще более древний и стойкий опыт — опыт воина.
Нормальный рефлекс любого нормального мужчины: тебе нужно защитить того, кто слабее, а потом… А, не важно, что будет потом, сделай сначала это! Победи и останься живым!
Завтрак, вернее, поздний ужин он готовил машинально: забросил на сковороду два ломтя ветчины, обжарил, разбил яйца, залил кетчупом и припорошил укропом.
Посмотрел на созданное блюдо безо всякого воодушевления — этим он питался уже месяца три, да и то эпизодически: спиртное, говорят, достаточно калорийно.
В комнате зазвучала музыка.
— Э-эй! — позвала девушка.
Он вошел в комнату.
Алена стояла спиной к нему у бара, на ногах — толстые шерстяные носки; тонкая белая рубашка окутывает тело, словно облако, не скрывая очертаний. Свет из бара пронизывает сорочку насквозь…
В руке девушки был бокал с янтарным напитком. Она обернулась: в расширенных зрачках плясали золотистые искорки. Капли бренди скатывались с губ, падали на шею… Она выпила бокал до дна, не отрывая взгляда от мужчины. Ее глаза, днем ясные, теперь были темны и глубоки, как омут.
— Теперь пей ты! — произнесла она хрипло, подойдя к нему вплотную.
Не глядя, наполнила бокал, поднесла к его губам, когда он опустел, откинула в сторону. Забралась руками под свитер, легонько провела ноготками по спине…
Потом — отпрянула неожиданно, закружилась, подняв руки, одним движением сбросила сорочку и осталась нагой. Снова подошла вплотную, надавила на плечи, усадив его в кресло… Олег обхватил ее бедра, притянул к себе, раздвигая языком складки, нежные и трепещущие, словно лепестки едва распустившейся розы…
Девушка откинулась назад, замерла, выгнулась, застонала… Тело ее сотрясла судорога наслаждения… Не открывая глаз, она скользнула вниз, нашла ртом его плоть…
…Она лежала на спине, обняв его ногами, замирала на миг, словно прислушиваясь к чему-то в себе, открывала глаза, смотрела на него невидящим взглядом, снова смыкала веки, закусывала губу и мчалась, мчалась к новому, пронизывающему ее всю наслаждению…
…Некоторое время они лежали неподвижно, безмолвно, в сладкой полудреме, пока не начинали чувствовать беспокойство нового желания… Ее губы скользили все ниже по телу мужчины, ласкали горячий жар его плоти, и она чувствовала растущее в себе желание, и снова кусала губы, и ждала, пока этот жар не станет нестерпимо желанным, и тогда принимала его и неслась, мчалась, летела, пока с губ ее не срывался стон, еще, еще…
— Сделай мне больно… — прошептала она едва слышно спекшимися губами, поворачиваясь к нему спиной. — Пожалуйста…
Он вошел в нее сзади одним движением, девушка вскрикнула, закусила руку, замерла, чувствуя его движения и изумляясь новому, скорому возбуждению…
Почувствовала его горячую влагу, напряжение стало нестерпимым, его палец нежно коснулся ее возбужденного «язычка», и все взорвалось снова стремительным фейерверком…
…Она лежала на подушке, ощущая соленую влагу на губах… Слезы лились сами по себе, а его руки касались ее кожи, и она растворялась в этом тепле…
…Ей снилось, что она бежит через поле… Трава была высокой, но она бежала быстро, и трава стелилась ей под ноги… Обернулась: человек со шрамом бежал следом, спотыкаясь, но он приближался… Приближался… Настигал…
Обрыв был такой, что обойти его было нельзя. Внизу клубился туман, и ей вдруг показалось, что это бездна, что… А сзади она слышала дыхание преследователей… Оглянулась через плечо: ее настигал волк. С желтых клыков падала клочьями пена, а глаза были человечьи… Разумные, расчетливые, злые…
Через всю морду волка тянулся шрам…
Аля сделала шаг и полетела вниз. В клубящийся прохладный туман. В бездну…
Девушка разом открыла глаза. Вместо острых, разрывающих плоть каменьев, вместо холодного, равнодушно? тумана было удобное ложе и тепло сильного тела рядом…
Сердце колотилось часто-часто, но ощущение того, что она жива, пело, пульсировало в каждой клеточке ее тела… Осторожно, словно маленький звереныш, она втянула ноздрями воздух, точно стараясь запомнить этого мужчину навсегда и узнать его потом из сотен, из тысяч, и миллионов… И еще — она чувствовала его дыхание… Он был жив… Они были живы…
— Ты не спишь?.. — шепотом спросила девушка.
— Уже не сплю, — ответил он.
— Может быть, я сошла с ума?..
— Тогда и я тоже…
Аля повернулась к нему лицом, на глазах снова закипели слезинки…
— Я люблю тебя… Ты слышишь? Я тебя люблю… И не нужно мне ничего отвечать…
Я не распутная и не развратная, я не знаю, что произошло… И я счастлива, что это произошло, ты понимаешь?..
Он коснулся губами ее губ, девушка прильнула к нему всем телом, замерла расслабленно, уткнувшись в подушку, заплакала…
— Что-то не так?.. — Он приподнялся встревоженно.
— Все так, глупый… Все так… И еще… Я сегодня убежала…
— Убежала?..
— Да. Во сне… От того, со шрамом… Он был волк. Понимаешь? Волк с человечьим взглядом… Ты на меня не сердишься?