Тропа колдунов
Шрифт:
Теперь-то Тимофей хорошо разглядел, что именно там было укрыто. Нога. Правая нога навьей твари, разорванной на части в незапамятные времена. Черная костлявая нога. Такая же иссохшая, как и руки, как и тулово Кощея.
А проклятый ковер, примерзший к латам, все не отпускал.
— Княже! — в отчаянии выкрикнул Тимофей, повернувшись к Угриму.
Его зов потонул в другом крике.
— А-а-а-й-й-й-а-а-а!!! — Тонкий пронзительный вопль захлестнул зал.
Хозяин горной цитадели, прижатый к коврам на стене, скорее всего, кричал сейчас не от боли — сильные маги умеют не чувствовать боль, — а от бессильной ярости и безысходного отчаяния. Угрим стоял в нескольких шагах от противника. Кристаллы с Костьми лежали у ног князя. Растопыренные пальцы Угрима шевелились.
И что-то шевелилось в рваных прорехах шелкового бесерменского халата. И внутри дряхлого стариковского тела — тоже. Кровь не текла даже — выплескивалась тугими струями на грудь и живот ассасинского старца. Сзади, за спиной колдуна, разноцветная ковровая вышивка тоже становилась однотонно-красной.
Но старик еще сопротивлялся. Вдавленный в стену, он корчился и кричал так, что застывшие в воздухе дымные клубы рассыпались мелкой ледяной трухой. Бесермен дергал руками, и искрящееся крошево летело в лицо Угриму, вилось вокруг головы князя. Лезло в глаза, нос, уши, рот.
По этой ли причине или из-за криков издыхающего бесермена, но князь не слышал Тимофея. А может быть, слышал, только не мог отвлечься от поединка и прервать волшбу. И Арина — Тимофей вновь бросил взгляд на ворожею. Арина, конечно же, воспользовалась этим.
Она не пыталась сбежать. То ли знала, что из ассасинской крепости не так-то просто проложить Тропу. То ли попробовала уже открыть колдовской путь и не смогла. То ли — что вернее всего — хотела сначала расправиться с Угримом и завладеть Черными Костьми, лежавшими у его ног. И надо признать, у ведьмачки были шансы на успех. Неплохие шансы притом.
Гречанка направила колдовской кристалл на князя. Губы Арины что-то быстро-быстро зашептали. Боевое заклинание — вот что! Самоцвет с Костью наливался желтоватым светом. А князь, поглощенный возней с бесерменом, не видел опасности. Не чувствовал. Или чувствовал, но не мог отреагировать должным образом. Не успевал попросту.
Еще миг — и будет поздно.
Тимофей что было сил рванулся с примерзшего к латам ковра. Затрещал, обрываясь, ворс. Получилось! Ему удалось освободиться. Тимофей прыгнул к заиндевевшей жаровне. К Арине. Толкнул княжну плечом, сшиб, отбросил.
Вовремя!
Широкий золотисто-желтый луч, ударивший из кристалла, в князя не попал. Луч ушел в сторону. Коснулся груди ассасинского старца.
Крик бесермена оборвался. Чародея не стало. Его попросту расплескало по полу, потолку и стенам. Старец Горы обратился в брызги ненамного крупнее вившейся повсюду морозной пыли.
Сбитая Арина покатилась по коврам, не выпустив, однако, кристалла с Костью. Катилась она быстро. Только это и спасло гречанку от ответного удара Угрима.
Какую именно волшбу сотворил князь, Тимофей не заметил. Он видел лишь, как ковер, на котором только что находилась ворожея, разлетелся в мелкие клочья. Поднявшаяся к потолку туча ворса и искрящейся пыли на миг заслонила обзор. А в следующее мгновение Тимофей разглядел силуэт Арины, метнувшейся в сторону…
В сторону чего? Неужели…
Кры-сий!..
Буквально в нескольких шагах от гречанки зиял разверстый зев Темной Тропы.
Пот-рох!..
Откуда она взялась? Сама Арина не могла проложить Тропу из крепости. Магия Угрима перекрывала все пути к отступлению из осажденной цитадели.
Значит… Значит, кто-то другой протянул Тропу в крепость. Снаружи. Извне.
Тропа поглотила Арину. Проклятая ведьма ушла от них снова! С Кощеевой Костью ушла!
А секунду спустя с Темной Тропы и из оседающего пыльного облака выступила чья-то фигура.
— Зигфрид?! — ахнул Тимофей.
И Тропа закрылась.
Невероятно, но к ним действительно приближался императорский барон Зигфрид фон Гебердорф. Правда, сейчас он был мало похож на того лощеного задиристого юнца, которого Тимофей знал прежде. Без оружия, без доспехов, без геральдических львов. И еще эти грязные одежды. И — неестественно спокойное лицо, расслабленное и не отражающее никаких чувств. И — мутный взгляд. И — вялая походка сомнамбулы…
Тимофей не знал, что и думать. Зигфрид — всего лишь рыцарь, а не маг. Тогда почему он здесь? И как очутился на колдовской Тропе?
Угрим, вскинувший было руки для очередного удара, удержался от боевой волшбы.
— Княже, это Зигфрид, рыцарь Феодорлиха, — на всякий случай пояснил Тимофей. — Он…
— Знаю, — хмуро перебил Угрим, — все знаю.
Ну да, конечно… Когда Тимофей, будучи толмачом при татарском посольстве, имел сомнительное удовольствие познакомиться в императорском стане с бароном фон Гебердорфом, Угрим был связан со своим посланцем незримой колдовской нитью. Князь все видел глазами Тимофея и все слышал его ушами. Значит, Зигфрида он знал тоже.
Барон молча приближался к ним. Потерянный какой-то, замученный, пошатывающийся, словно в хмельном угаре.
Угрим выписывал руками сложные магические знаки — то ли намереваясь испепелить Зигфрида, как только в этом возникнет нужда, то ли силясь проникнуть в его мысли. Скорее все же второе: серьезной опасности безоружный, медлительный и жалкий на вид барон представлять сейчас не мог.
Тимофей в растерянности смотрел то на Угрима, то на Зигфрида.
Барон брел на них, как во сне.
— Княже, ты что-нибудь понимаешь? — спросил Тимофей.
— Нет, — процедил сквозь зубы Угрим. — Но я чую на этом латиняне сильную магию. Он укрыт чужими чарами. Хорошо укрыт. Кто-то поставил над ним колдовскую защиту и провел по Тропе. Кто-то достаточно сильный, чтобы проложить Темную Тропу и скрыть мысли своего посланца.
Тимофей вконец запутался. Если неизвестный маг задумал похитить Арину или Черную Кость или и то и другое сразу, для чего ему потребовалось отправлять сюда Зигфрида? Безоружного, едва передвигающего ноги. От такого вялого лазутчика проку все равно не будет. От бойца — тем более.