Тропами Пилигрима. Пешком по Индии, от Ганга до Дели…
Шрифт:
Длинный нос, косая челка, крашенная хной, и кавказские усы – данный тип нам был знаком по кривым улочкам Москвы. «Интер Пол», – так представился погонщик повозки-тарахтелки. Одет он был для индуса обыденно – невзрачно-застиранная рубаха и рабочие штаны. Ну, сели да поехали, сначала вырулив из людоворота базара и, наконец, проносясь наперегонки с другими такими же желто-зелеными шумахерами по достаточно ровно застеленным улочкам Нью-Дели. Куда мы едем, непонятно. Это был уже не первый день пребывания в Дели, но ведь надо же и шикануть. «Едемте в нумера» – стадия загулявшего Кисы Воробьянинова уже в Нью-Дели.
Рикша –
Товарищ Пол, который Интер, обул нас не по-детски… Попросту завез к явному духовному отцу всех рикш мира в отель с незамысловатым названием «Лорд». Папу я сразу узнал – седой и добрый, как Гурджиев, только не лысый, нет, лишь слегка седоватый. Маскировочный имидж под гуру из Дели ввел нас в заблуждение окончательно. «Я вам помогу!» – сказал он даже не по-английски, а на хинди. Хотя говорили больше его черные и алчные, как у всех индусов, выразительнейшие глаза. Лехе он всучил самопальную писульку о том, что тогда-то тот уедет – за мзду папе Карлу…
Меня же умудрился, не иначе как пользуясь цыганским гипнозом, делая непонятные пасы руками, кинуть при обмене долларов. У меня было ощущение, что мне надо поменять лишь 40, но отдал-то я бумажку номиналом в 50 баксов! Мошенники радовались и меня смешили, потому что я был совершенно доволен и счастлив таким оборотом событий. Лишь только видевший всё, вся и всех чтивший чернокожий помощник сконфуженно ухмылялся глупости русов.
Вся эта фигня закончилась позже, когда я смекнул, что «драхм» явно не хватает… Вы спросите, отдал ли он разницу? Нет! Как истинно верующий индус, он клялся всеми своими святыми, что он в отцы мне годится, показывая на свою седую щетину на голове, но в итоге пару сотен рупий отдал, услышав в моей речи слово «полиция». «Это Индия», – сказал он. То есть это второй Иркутск – все кидают всех и потом еще за это кошмарят. Так у нас принято… Стоило ли так далеко уезжать, чтобы на эти грабли наступить не в центре Иркутска, а в Дели!
Но вернемся к рикше Полу, которого Интерпол пока не разыскивает за его мелкий калибр. Итак, везя в своей цыганской бричке тупых белых по кругу, он умудрялся на чисто русском еще и плести всякий экскурсоводный бред: посмотрите направо, оглянитесь налево… Понятно, что мы ничего не запомнили, только разве что, прокатившись быстро – останавливаться строго запрещено – у экс-резиденции вечно живущей английской монархии, нафоткались этим фортом. Никаких достопримечательностей тут нет – это всё пустопорожняя декорация, потемкинские конюшни, построенные с пафосом крутизны перед живущими до сих пор в джунглях и мусорных завалах, вечными, как стадо обезьян, индийцами.
Омерзительная феерия туристского запала прошла у нас, только когда рикша-узбек начал клянчить деньги: то на бензин просил штуку, то за самый большой в мире обезьян круг почета по самым крутым хайвеям, по местным Бродвеям… Леху он в итоге отвез окружными путями на какой-то дальний второй вокзал в Дели, ну, а меня еще завез в какие-то индобутики со словами «тока посмотреть». А там такие спецы по гипнозу работают, что, накупив абсолютно гнилых штанов и маек и спустив на это астрономическую по местным меркам сумму, я был наконец накормлен за свой счет шашлыком вдесятеро дороже и высажен где-то в скверике с фразочкой: «Денег дай – жена дома злая». Пятясь от него спиной и делая «намасте», я отошел.
Опыты, нашествия
Самое нужное в любой вылазке – решимость ее осуществить. Когда я уезжал в Индию, должен был родиться мой первый сын Роман. Но тогда гуру всем сказал: «Что бы вас ни ждало дома, обязательно посетите Индию. Не откладывайте, не соглашайтесь на другое». Пришлось поверить. Оказалось, конечно, всё не так просто – встряска была сильная. Но твои кармические дела останутся с тобой – внутренняя перезагрузка необходима. Хотя прошло столько лет, в памяти навсегда остались дары Индии – шок и трепет, отчаянье и тоска, радость и теплота.
Всё вспомнить не получится. Но то, что мы ждем от мира, – он нам дает, только в совершенно иных формах, неподвластных любым представлениям…
Мне вспомнилось, как я проснулся и вышел на кухню посреди смытого лавиной Тулуна. Чашка кофе и вид из окна, как в Индии. Только привычные остовы домов свалены в кучу, всюду гигантские лужи. Я думал о том, как бренна жизнь и как случайна роль человека и декорации к ней. Среди кого ты? Куда ты топаешь? Зачем всё? – эти вопросы приходится задавать всегда… Сегодня ты король, завтра нищий, сегодня мастер, завтра бомж. Главное – не бояться ничего. Следовать своему предназначению и относиться к миру с улыбкой, а к себе – со строгостью.
Мой клиент – депутат Госдумы – спал в соседней комнате. Я приготовил ему греческий салат, а он отправил водителя за чем-то посущественней. Смакуя ситуацию, думаю о своем.
Этот день я провел на съемках фильма. Мне досталась роль начальника охраны Хрущева. Пришлось сбрить бороду. Надев китель, убедился: как влитой, съемщики-монголы знали свое дело. Раньше я играл охранника Ивана Грозного в Москве. А теперь я в белой рубашке, выбрит, обут в хромовые сапожищи. От этого мне и странно, и грустно. Лицо за дюжину лет, что я был в бороде, стало жестким. Скошенный подбородок не хуже, чем у Берии, разве что глаза не маслянисто-вкрадчивые. Лицо резко вырезано, сухой рот, эти безэмоциональные манеры создают Терминатора.
Сейчас снимается сцена в загородном особняке местного чиновника, жену которого я по сценарию вытаскиваю из тюрьмы… Я, как аист, шагаю по мраморным лестницам, смотрю в камеру с соломинкой в туго сжатых губах и понимаю, что это еще один штрих. Атмосфера дружелюбная, расслабляющая. Никто не прикрикивает, не одергивает, не «строит» почем зря. Мне дано право тут же написать репортаж. Даже сапоги снять позволили.
В роли охранника Хрущёва с Цеденбалом
Играть монстра от КГБ мне не зазорно: адепт карательной системы наследственный! Какая разница, в какой форме людей выбивать из строя, психиатрически или политически?
Вся моя роль без слов заключалась в том, чтобы на шикарном крыльце дорогого особняка встречать гостей и в финале подойти к Хрущеву и, шепнув ему на ухо код сдачи главного героя, в пафосном апломбе стоять руки за спину и спесиво смотреть в даль…
Немного сперчил эту роль флиртом перед камерой с застольными дамами и поглаживанием жены монгольского героя, которая бежит вслед уходящему из злого дома оппозиционеру. Всё в руках всемогущих органов. Когда-то была тень раздора, сеянного еще большевиками и убежденно воспринятого почти всем социумом: что ни делай – посадят и всё отберут.