Тропой Кулика (Повесть о Тунгусском метеорите)
Шрифт:
Перед нами лежала заболоченная равнина, густо заросшая березняком и ельником. Полусгнившие поваленные деревья, завалы принесенного рекой леса и бешеная агрессия оводов и песьих мух отнюдь не облегчали нашего пути. Наконец заболоченный участок окончился у подножия небольшой возвышенности. Взобравшись на ее вершину, мы увидели сквозь просветы в деревьях километрах в трех от нас окончание горной гряды, упирающейся в Кимчу около озера Чеко.
Это очень своеобразное озеро, происхождение которого может быть установлено только после детальных исследований. По форме оно напоминает человеческую почку. Длина его около километра, ширина полкилометра. В вогнутую
На Чеко еще со времен Кулика живет пара лебедей. Янковский, который после отъезда Кулика остался здесь и занялся промысловой охотой, в 1931 году не раз бывал на этом озере, подкармливал лебедей, и они настолько привыкли к нему, что при его приближении подплывали к берегу. Он рассказал нам, как однажды на его глазах одного из лебедят схватила щука и утянула под воду. Около этого места Янковский вскоре поймал огромную щуку, которую пришлось добивать из ружья, так как он не в силах был ее вытащить. Вероятно, она и была виновницей гибели лебеденка. Янковский назвал это озеро Лебединым. Название понравилось Кулику, и озеро Лебединое вошло в его отчеты.
На озере Чеко
Усталые и разморенные, уже в предвечерних сумерках подошли мы к озеру, окаймленному молодым березовым лесом. Берега были завалены древесным хламом, по которому можно судить, как меняется уровень воды в озере. Метрах в трехстах от нас на спокойной поверхности воды, озаренные розоватым светом заходящего солнца, с горделивой медлительностью спокойно скользили два красавца лебедя. В бинокль их можно было прекрасно рассмотреть. Они плыли на расстоянии двух-трех метров друг от друга, высоко подняв головы. Между ними, едва возвышаясь над поверхностью воды, плыли три лебеденка. (Наш кинооператор Заплатин, с которым мы позднее встретились, уверял нас, что он видел пять лебедят. Ему удалось «схватить» несколько прекрасных кадров.)
На узком оголенном мыске около устья Кимчу на шесте трепыхался белый флажок: значит, наши товарищи уже прибыли и ждут нас. Неподалеку над зарослями деревьев тонкой синей струйкой поднимался дымок. Однако, чтобы добраться до них, надо было переправиться на противоположный берег реки. Поэтому мы решили заночевать около озера и уже на следующее утро идти к стану наших товарищей.
На высоком берегу Кимчу, среди редкого березового леса мы поставили палатку и разожгли костер. Ночлег был готов, оставалось позаботиться об ужине. Оставив Юру Емельянова готовить чай, мы отправились на рыбный промысел. Янковский соорудил небольшую удочку, наживил крючок найденным под корягой червяком, и вскоре послышался его торжествующий возглас: «Поймал!»
Пойманная рыбешка оказалась небольшой сорожкой (плотицей) и немедленно была насажена в качестве живца на жерлицу. За первой сорожкой последовала вторая, затем третья, и вскоре вдоль берега выстроился целый частокол жерлиц. Вдруг одна из жерлиц закачалась, но пока Янковский подбежал к ней, все было кончено: свисавший конец оборванной лесы говорил о том, что здесь поработала большая щука, которая перекусила лесу и безнаказанно ушла. Янковского больше всего удручала потеря крючка: в таежных условиях это ценность.
Я несколько раз забрасывал спиннинг, но безуспешно. Наконец почувствовался долгожданный рывок, и я медленно стал подтягивать к берегу упирающуюся рыбину, которая временами высоко подпрыгивала над водой, усиленно тряся головой, — делала, как говорят рыбаки, «свечку». Постепенно она стала выдыхаться, сопротивлялась
На мой призыв вскоре подошел он сам, неся небольшой берестяной кулек, в котором лежало несколько плотичек и небольшой окунек. Я показал ему свою добычу. Он со скорбной миной заметил, что мне здорово повезло, а вот он, кроме этой мелочи, ничего не смог поймать. Вслед за тем он с торжествующим видом вытащил из-за спины большую щуку. К спиннингу Янковский особого почтения не питает и предпочитает старинный, дедовский способ ловли удочкой или жерлицей.
Немедленно была заварена чудеснейшая уха, а из внутренностей пойманной рыбы было вытоплено некоторое количество драгоценного жира, которым мы вдосталь «напоили» наши иссохшие сапоги. К сожалению, уезжая из Москвы, мы не захватили с собой смазки для обуви, и теперь пришлось прибегнуть к местным ресурсам. Летом в тайге жить можно. Для тех, кто ее знает и любит, она не мачеха, а добрая мать.
Утром мы быстро свернули палатку и, пройдя с полкилометра вверх по берегу Кимчу, оказались напротив лагеря наших товарищей. Надо было переправляться через Кимчу. Уезжая из Москвы, я взял с собой небольшую складную лодку из прорезиненной материи. Весила она около двух килограммов, легко надувалась и свободно держала одного человека. Я через речку объяснил Флоренскому, где лежит лодка, и вскоре ее принесли, быстро надули и спустили на воду. Я спиннингом перебросил на противоположный берег блесну, Флоренский прикрепил к лодке леску моего спиннинга, а к противоположной стороне — леску своего, и я, подкручивая катушку, подтянул лодку к нашему берегу. В лодку были погружены наши рюкзаки, и Флоренский стал подтягивать лодку к себе. Таким же образом был переправлен весь остальной груз, а затем в лодку с некоторой опаской уселся Янковский. Вслед за ним был перевезен Юра, а я, будучи любителем водных процедур, перемахнул Кимчу вплавь.
Неподалеку от берега стояли две палатки. Рядом горел большой костер, около которого хлопотал, готовя завтрак, чумазый, густо заросший рыжеватой щетиной Зоткин.
После завтрака Андрей Джонкоуль сказал, что ему необходимо сходить километров за десять вниз по Кимчу посмотреть, как прижилась выпущенная там ондатра. К Андрею решили присоединиться Флоренский и я: нас интересовал характер вывала в этих местах, а также возможность взять несколько почвенных проб. Отправились мы налегке, захватив с собой спиннинги и полупустые рюкзаки.
Впереди шел Андрей, умело орудуя пальмой, которой он время от времени делал на деревьях затесы, чтобы обратно можно было возвращаться по своим следам, и ловко срубал молодые деревца, мешавшие идти. Вокруг тянулось заболоченное пространство, поросшее редким лиственничным лесом.
Местность начала постепенно повышаться, и идти стало легче. Вывал был здесь выражен отчетливо, но около поваленных или сломанных деревьев встречалось много уцелевших. Довольно часто попадались куцые, «обгрызенные» деревья, у которых воздушной волной оборвало ветки. Направление поваленных стволов сначала было меридиональным, затем постепенно стало склоняться на северо-северо-запад.