Шрифт:
Глава 1
Дверь в кабинет открылась, и в неё вошёл донельзя раздражённый молодой человек. Он швырнул на свой рабочий стол несколько уже потрёпанных листков и устало плюхнулся в кресло. Не стесняясь обоих своих подчинённых, руководитель отдела Биоархитектурных материалов закинул ноги на столешницу, безжалостно используя несчастные листки в качестве коврика.
Когда полгода назад Богдану Владимировичу Новосельцеву предложили возглавить только что созданный отдел при лаборатории живых инженерных материалов, в просторечье – «ЖИМ», он обрадовался возможности заняться интересной
NASA, к примеру, ещё в 2018 году запустило разработку проекта выращивания готовых баз на Луне и Марсе, используя лёгкий каркас и грибной мицелий. Научные изыскания ведутся в рамках мико-архитектурного проекта Исследовательского центра Эймса NASA. В рамках этой программы, учёные из университетов Stanford и Brown, уже даже вырастили настоящую табуретку, которой можно пользоваться по прямому назначению. А до них, в 2014 году The Living
создала Hy-Fi – первую крупномасштабную структуру из кирпичей мицелия, которую можно вырастить за пять дней.
Именно эту идею и предложил молодой и креативный биоинженер, упирая на то, что мицелий себя уже показал, как перспективное и вполне жизнеспособное направление. Нужно лишь подобрать подходящий вид гриба и разработать методику его управляемого роста, а затем – стерилизации, чтобы грибница остановила рост и не начала формировать плодовые тела со спорами. Легко на словах, в теории. А вот на деле… Эти грибницы Новосельцеву уже во сне снятся.
– У мухомора был? – ровным голосом поинтересовалась Ирма, продолжая набирать что-то на клавиатуре, поминутно сверяясь с записями.
– У него, – буркнул в ответ Богдан.
Мухомором в ЖИМ прозвали заведующего лабораторией – доктора биологических наук Грибкова Бориса Дмитриевича. Вредный, въедливый старикашка. Хотя, энергичностью семидесятилетний профессор мог порой поспорить с молодыми. Вот только бы ещё к энергичности немножко бы гибкости, терпения и мягкости добавить. Любит старичок в любом плане отыскивать слабые места и возить молокососов лицом по столу. За что его с мухомором и сравнили – внешне симпатичный, но есть и трогать нельзя. К тому же, фамилия тоже располагает.
– Сочувствую, – всё тем же лишённым выражения голосом отозвалась Ирма.
Богдан покосился на помощницу, но оставил её слова без ответа. Ирма и по жизни не отличалась особой эмоциональностью, а, погружённая в работу, она начинала походить на робота.
Ирма Евгеньевна, ей очень нравилось именно так, хотя она и была тут самой младшей, лишь в прошлом году закончила магистратуру и теперь вовсю пробуривала гранит науки в аспирантуре, совмещая это с должностью биотехнолога в ЖИМ. В её задачи входила организация и поддержание оптимальных условий для роста экспериментальных грибниц. Справлялась она с этим хорошо. Грибы ещё не разу не жаловались. Может из за карающей длани Стрельцовой, тайком избавлявшейся от инакомыслящих грибов. А может потому, что её подопечные тоже отличались на редкость высокой флегматичностью. Чего не скажешь о третьем сотруднике немногочисленного отдела.
– Хей, шеф! Да что с Мухомора взять? Ты ж не лось, чтоб он тебе нравился, верно? – послышался жизнерадостный голос Андрея. – А для других, мухоморы почти всегда бяка.
Низкорослый и подвижный парень со стуком поставил кружку с дымящимся чаем на стол Богдана.
– На вот, запей бяку, – участливо предложил он. – Себе делал. Но для дорогого шефа ничего не жалко. Даже крепкого чая.
– Спасибо, – невольно расплылся в улыбке Новосельцев, придвигая кружку поближе.
– Всегда пожалуйста! Обращайтесь ещё! Постоянным клиентам – скидки! – в своей обычной манере шута, замахал руками завгриб.
Завгрибом Андрей Андреевич Сверлов назвал себя сам, потому что был единственным тут настоящим специалистом в микологии – науке о грибах. За что его и взяли в этот отдел, чья работа сейчас целиком и полностью сосредоточена на грибницах.
Цапнув с общего стола вторую кружку с чаем, Андрей плюхнулся на свой стул, всем своим видом выражая полное довольство жизнью. На минуту в просторном кабинете воцарилась тишина, прерывавшаяся только бодрым перестуком клавиш. Богдан, убаюканный этим перестуком и теплом горячего чая, не сразу осознал, что Ирма больше не печатает, а уже стоит перед ним и что-то явно хочет.
– Что? – встрепенулся он, глядя на девушку.
Та протянула начальнику отдела листок и какой-то прозрачный полиэтиленовый пакет. Богдан взял и то, и другое, покрутил пакет, в котором перекатывались пластиковые трубки, ничего не понял и всмотрелся в лист.
– Это физики принесли, – сжалилась над раздолбаем-начальником Ирма. – Вы спрашивали недавно их про альтернативные виды каркасов. Они предложили использовать стеклопластиковые трубки. Заодно можно попробовать поднять и прочность за счёт внедрения схемы по типу углеродных нанотрубок.
Девушка указала на листок в руках Богдана. Он молча кивнул, запоздало всё же поблагодарив биотехнолога.
Карандашный набросок мало что прояснил для Новосельцева. В усиливающих нанонитях, а тут явно предлагался этот метод, он мало что понимал. Да и чертёжник из Ефимова был так себе. Прекрасный специалист в разных областях, он был мужиком старой закалки, наотрез отказываясь пользоваться компьютерными программами, хоть и свободно владел ими, предпочитая все черновые наброски делать карандашом на простой бумаге. Ему, дескать, думается так лучше. А другим разбирай теперь его каракули.
– А на фига наш мицелий ещё укреплять-то? – раздался удивлённый голос Андрея. – Он и так в финальном виде, после термообработки, лучше выдерживают нагрузку на изгиб, чем бетон, и лучше сопротивляются сжатию, чем брёвна. Или я чего-то не понимаю?
– Верно, – согласился с ним Богдан. – Мне и не нужна пока дополнительная прочность. Я просил просто подумать над другими видами каркаса, потому что палки и органический мусор – это как-то несолидно.
– А ты и не соли, – серьёзно предложил завгриб, шумно прихлёбывая чай. – Кому какое дело, что там у кирпича внутри? Главное – чтобы он сохранял свои свойства в разных средах и при разных условиях максимально долго.