Тропою Толтеков
Шрифт:
В этот раз он успешно миновал запутанный лабиринт и не стал вступать в бой с Минотавроподобным чудищем, всегда прятавшимся в одном из боковых коридоров. Макс привычно проскочил этот участок, пригнувшись в одном месте, где его поджидала автоматическая секира. Пробежав еще метров тридцать, поднялся на пару этажей в тупичок и стал ждать… Вскоре сзади послышался стук копыт, разозленный рев с мычанием напополам, которые внезапно оборвались чавкающим звуком. Там еще чуток помычало и затихло. Но игрок не спешил продолжать свой путь по темным лабиринтам, вспоминая эту милую «коровку» на двух ногах и с тигриными клыками в пасти.
Когда Макс впервые услышал этот топот и рев за спиной, он бы, наверно, поседел, если бы успел. Парень тогда расстрелял в этого быка все заряды своей волшебной
Но вот послышался бурный рев воды. Макс ждал его. Дальше начинался длинный прямой коридор, уводящий прочь из под пирамид с чудовищами. И ловушек в нем фактически не было. Вместо них была одна маленькая незадачка. Каждый раз, когда парень продвигался по нему с десяток минут, сзади раздавался грохочущий шум бешенного потока воды, и время до окончания его очередной жизни начинало исчисляться секундами. Два раза он пытался бежать изо всех сил, пока не догадался поискать какого-нибудь хода наверх.
Все же оказалось, что бежать нужно. Вот и сейчас, как только поток стал стихать, Макс уже стартовал по колено в воде, летя по наклонному коридору. Вскоре вся вода ушла, но он продолжал нестись, что было сил, перепрыгнув в одном месте через секиру, которая как-то раз перерубила ему ноги. Игрок бежал почти час, на ходу прихлебывая горький эликсир силы из баклажки. Надвигающийся шум за спиной опять подстегнул его.
Макс каждый раз успевал, но каждый раз ему казалось, что у него не хватит сил. На самом деле это не было просто психозом. Первый раз, если не считать перерубленных ног, он понял, что набрал слишком много вооружений, правда, осознал слишком поздно. Добежал только с третьего раза, увидев перед собой высокую, метра в два ступеньку, но тогда парень обронил факел и дальше шел в полной темноте до первой же ямы с кольями.
Сейчас он с ходу забросил факел наверх и прыгнул, уцепившись руками за край ступеньки, так что первый удар потока пришелся ниже ног и, отразившись от стенки, только подкинул его наверх свернул в сторону и помчался дальше под землю. Макс же, не обращая внимания на то, что промок до нитки, подхватил горящий факел и двинулся дальше.
Теперь оставалось всего несколько сот метров по несложному лабиринту, и он на свободе – относительной, конечно. Самым противным местом был последний, огромный зал. Вернее, пещера, которая наполовину была отесана под зал, только напоминая его своими тонкими колоннами, которые уходили в темноту правильными рядами и подпирали свод, невидимый в абсолютной темноте. Максу приходилось огибать черное зеркало озера, теряющегося во мраке пещеры.
На нескольких неудачах он понял, что единственным оружием здесь была тишина и темнота. При первых проходах, стоило с шумом ворваться в этот зал, как с потолка начинали сыпаться сталактиты, сначала маленькие, затем все увеличивающиеся в размерах. И как бы он быстро не бежал, его всегда заваливало целым обвалом острых, как ножи, камней. Тогда невольный игрок додумался идти очень тихо, чтобы не вызвать шумом обвала.
Это сработало, но не сработало другое: пока Макс на цыпочках шел вдоль кромки воды, черная гладь содрогнулась, словно от какого-то внутреннего движения. Вскоре оттуда показались и возмутители водного спокойствия. Таких отвратительных мокриц парень в жизни не видел. Они бывают омерзительны, даже если составляют пару сантиметров, но когда достигают двух метров, да еще и вооружены мощными жвалами...
При виде первой же твари, противно хлюпающей своей полусотней ног и скрипящей хитиновыми челюстями, Макс бросился в бег. Тогда он успел разглядеть впереди выход их залы и догадался, что светом факела привлек обитателей пещерных глубин прежде, чем был похоронен под острыми камнями.
Больше он не оставался, ни под обломками сталактитов, ни в жвалах исполинских мокриц, а довольно благополучно выбирался на поверхность, чтобы хоть ненадолго посмотреть на небо. Сейчас ему хватило трех часов, чтобы выйти из подземелья, но каких часов! Макс отдыхал. Он знал, что секундомер взведен и тикает, но ничего не мог поделать – глаза, привыкшие к темноте, требовали хотя бы нескольких минут для адаптации к яркому солнечному свету. Эти минуты он использовал, чтобы исступленно и озлобленно твердить себе: «Ты дойдешь! Им не сломать тебя. Там, в конце, ты выйдешь из этого круга и обретешь полную свободу – ты, наконец, проснешься!»
После того как привык к свету, Макс понял, что наибольшей трудностью сейчас было понять, что делать дальше. Теплое солнце в безоблачном небе призывало расслабиться и получить удовольствие от неспешно протекающей вокруг жизни, но он пока не спешил этого делать. Если уж в подземельях было наставлено столько ловушек и прочей гадости, то почему на поверхности их должно быть меньше? К тому же, если есть препятствия, значит, его не хотят куда-то пустить. И он знал, куда: к свободе.
Первый раз, выйдя из катакомб, Макс долго оглядывался вокруг. Он вылез из неприметного отверстия в совершенно убогой и древней развалине. Вокруг было поле некошеной травы. С одной стороны, на горизонте высились горы. При их виде Макса охватило сильное чувство, что именно туда ему и надо. Но до них было день на коне скакать, а пешком и за двое суток не дойдешь. Представив, сколько еще раз ему придется пройти этот путь, он в отчаянии сплюнул на землю.
Но нужно было что-то делать – не стоять же здесь, как шкаф, и ждать пока тебя самого не найдут, чтобы разделать под орех? Парень заметил дорогу в стороне гор. Она шла по краю поля вдоль опушки леса. Раз есть дорога, есть и люди! Еще раз оглядевшись – нет ли вокруг чего подозрительного, он решительно сделал шаг вперед и сразу же влип ногой в яму. Все-таки сноровка его не подвела, да и яма оказалась не прямо на его пути, а чуть в стороне. Так что он сумел задержаться на краю.
«Опять эти банальные колья», - подумал Макс, глядя на дно огромного котлована, и сам себе усмехнулся: «Что, чего-нибудь необычненького захотелось?» Дальше он привычно сохранял осторожность и выбрался на дорогу без ущерба для своих телес. Кинутая монета показала, что идти нужно вправо, поэтому он, усмехнувшись, свернул налево и оказался прав: буквально через полкилометра показался поселок. Все его предосторожности оказались напрасны – никто на него не нападал. Попавшаяся по дороге крестьянского вида тетка озадаченно посмотрела на его странные перебежки от плетня к плетню и участливо спросила:
– Ты, милок, часом не заболел?
– А что? – Макс почувствовал, что краснеет, как застигнутый за шкодничеством мальчишка, но строить из себя невинного хлопца было глупо, и он решил использовать разговор с выгодой. – Здравствуйте, тетенька. Я вот ищу, где бы перекусить, да и насчет оружия, лавки у вас какой не найдется?
– Как же не найдется? Иди по дороге. Как увидишь два больших дома, так и заходи в правый. Там трактир и постоялый двор тебе сразу, а напротив и лавка будет. Да не жмись ты к заборам, нет у нас сейчас никакой опасности, кроме девок незамужних! – и тетка разразилась заливистым смехом.
Максу ничего не оставалось делать, как сказать спасибо и пообещать впредь остерегаться их страшных девок, чем еще больше рассмешил крестьянку. В деревне он и в самом деле разжился всем необходимым, благо не пренебрег деньгами, найденными среди прочего хлама в индейском храме. Он даже почти что обзавелся конем, но вдруг понял, что не знает, как к нему подступиться, не то, что управлять этой четырехногой машиной или крепить всякие уздечки.
Зато, и прислуга в трактире, и лавочник, выдали столько полезной информации, что он еще долго сидел и соображал, как быть дальше. Как выяснилось, горы не зря показались ему правильным направлением. На равнине, в лесах хозяйничали индейцы с их жутковатыми божествами. Так что Макс вполне удачно от них сбежал. Поселок находился в зоне более-менее установленных порядков, но ближе к горам начинались таинственные земли, где правили дурные и не очень маги. А в самих горах жил властелин этого мира. Только никто точно не знал, как он выглядит, поэтому более точного совета никто и не мог дать. Слухи – они и есть слухи. Что с них возьмешь?