Тропы славы

Вернувшись в Штаты после Большой Третьей, Мерф Беннет с год колесил по стране, а когда понял, что в дороге покой ему не светит, прибился к берегу родному. Там, в Оклахома-Сити, он случайно и встретил свою подругу детства – Нэнси. Она давно уже стала миссис Шилдс, но, судя по большим тёмным очкам и обилию тонального крема под левым глазом, жизнь у неё не задалась. А как так вышло, она подробно старалась рассказать Мерфу Беннету с первой минуты встречи, пока ехали, выбирали заведение и ждали заказ в кафе «Дэн Марино».

Нэнси Шилдс обладала противным писклявым голоском, хорошо сохранившейся

крупной грудью и прекрасной задницей. Наверное, именно последние два пункта и спасали её в семейной жизни. Но как можно жить с ней, Беннет уже не мог представить, а с момента их встречи прошло всего-то двадцать минут.

К тому времени, как принесли заказ, он узнал о её муже: тот работал охранником в тюрьме к северу от города. Послушал всё о болячках её трёх деток и знал наизусть, как они прилежно учатся и кем в будущем станут. Но стоило Беннету спросить о синяке, как Нэнси Шилдс вмиг смолкла. Полив свою часть пиццы оливковым маслом, откусила кусок. Начинка потекла по её подбородку, и она, спешно отложив пиццу, развернулась на стуле, чтобы попросить у официантки салфетки. Тут-то она и увидела через окно двух приятелей её мужа.

«Вот же чёрт», – подумала она, глядя на своего школьного друга.

Свернув в трубочку кусок пиццы, Беннет справился с ним в два укуса. Краем глаза он заметил, что Нэнси поменялась в лице, но, пользуясь передышкой, старался не подавать виду: жевал пиццу, смотрел документальный фильм про Дэна Морино, который транслировался прямо на стену в зале. По экрану шла нарезка самых лучших моментов с супербоула восемьдесят пятого года. Комментатор в красках описывал, как сто лет назад «Дельфины» проиграли «Форти Найнерс», а мисс Шилдс дрожала так, словно её семья когда-то заложила дом и всё поставила на проигравших.

Наклонившись к столу, она коснулась его руки:

– Мы тут не одни.

– Конечно, не одни, – ответил он с набитым ртом, – для этого мы в кафе и пошли.

– Ты не понял, – пискнула она, чуть повысив голос, и высокая нота резанула слух Беннета.

Морщась, он проследил за направлением её взгляда. Два парня в форме, у барной стойки, в полном снаряжении и при оружии.

– Не смотри на них, – кусая губы, попросила Нэнси.

Беннет вопросительно поднял брови.

– Это Чен и Кори, – прошептала она, – работают с моим мужем.

Вопреки совету, он окинул их взглядом. Рассмотрел во всех деталях: один азиат, другой похож на индейца. Они ответили ему тем же, во взгляде читалось: «На хер отсюда пошёл!»

– Знаешь, а мне начинает тут нравиться, – скручивая очередной кусок пиццы, сказал Беннет, и откусил добрую половину за раз.

– Ты прости, Мерф. Наверное, это муж их ко мне приставил, – она замялась, ёрзая своим прекрасно сохранившимся задом по диванчику, – это я во всём виновата.

– Ой, брось, – прожёвывая кусок, отмахнулся он.

– Тебе надо уйти, а то они рано или поздно подойдут и тебя прогонят.

– Прям прогонят?

– Ага, – кивнув, она потупила взгляд.

Казалось, такое с ней происходило не в первый раз. И что самое противное, Беннету показалось, что она испытывала от этого удовольствие.

– А знаешь, Нэнси, сходи-ка в дамскую комнату.

–

Что? – по лицу пробежала волна удивления, но она мигом вернулась к образу кроткой жертвы.

– Говорю, носик сходи припудрить.

Она не поняла, уставившись на него большими голубыми глазами. А когда он приказал ей идти, с сомнением глянула в сторону стойки и спешно засеменила к туалету, виляя задом.

Стоило миссис Шилдс удалиться, как двое сползли со своих мест у стойки. Азиат присел к Беннету, индеец взял стул от соседнего столика и сел напротив, поставив его спинкой к незваному гостю.

– Любишь футбол? – спросил индеец, облокотившись на спинку стула.

– Только соккер, – отвлекаясь от интервью с Дэном Морино, ответил Беннет, и потянулся за новым куском пиццы.

Сидевший напротив него азиат придвинул к себе доску с остатками пиццы: взяв последние два куска, скинул их на пол и сказал:

– Слушай меня, дружок, вот как всё будет. Ты сейчас встанешь, и больше никогда мы тебя рядом с миссис Шилдс не увидим, – он ткнул пальцем в дверь с надписью «Выход». – А если мне или моему другу покажется, что ты вновь решил погонять мяч на нашем поле, ты надолго отправишься на отдых в больничку. Ясно?

Беннет молча посмотрел на азиата, облизал измазанные в томатном соусе пальцы и вытер их салфеткой.

– Эй, любитель соккера, ты нас услышал? – подавшись вперёд, рыкнул индеец.

Взяв зубочистку, Беннет избавился от застрявшего между зубов кусочка моцареллы, а отложив её, спросил сладкую парочку:

– Судя по вашим нашивкам и форме, вы, парни, на частную тюремную компанию работаете, верно?

Двое переглянулись и вновь впились в Беннета взглядом.

– Работаем, а тебе-то от этого что? – процедил азиат.

– Оба? – уточнил Беннет, указав пальцем сперва на одного, а потом на другого.

– Да, оба, – ответил индеец и растерянно глянул на напарника.

– Значит, пока вы оба охраняли зеков в своей сладкой форме, я защищал страну, – широко улыбнувшись, Беннет обратился к азиату: – Знаешь, сколько твоих узкоглазых братьев я убил на Большой Третьей?

Двое недоумённо переглянулись, поражаясь наглости собеседника. Азиат облокотился на стол и едва слышно прошипел:

– Что ты только что сказал?

– Ах, ты не понял? Ну, давай растолкую.

С этими словами Беннет потянулся к нагрудному карману, и на стол упали две медали Конгресса, а следом за ними ещё бронзовая монета офицера Мобильной Пехоты [1] с отчеканенным знаком Первого звена.

– Первую медаль дали моему дальнему прапра хер знает, какому деду за то, что он убивал краснокожих в ходе бойни на ручье Вундед-Ни [2], – он подмигнул индейцу. – Вторая уже моя: сам президент Дилан вручил её мне за то, что я убивал узкоглазых на Большой Третьей, – указав на медаль поновее, пояснил Мерф и подмигнул азиату. – В первый день битвы за Харбин [3] мы со звеном уничтожили несколько полков жёлтых, а сам я положил добрую сотню и плюсом ко всему с десяток гражданских, – состроив виноватую гримасу, Беннет тут же зло ухмыльнулся. – Защитным куполом до корочки ублюдков поджарил… И знаете, что мне за это было?