Троянский катафалк
Шрифт:
— Я же была за ширмой. Иногда пациенты проходят в тот кабинет, там есть ширма, за которой можно устроиться. И там раздеваются.
— Не повторяйте этого…
И тут я припомнил ширму, я видел ее и стул возле стола, когда открылась дверь.
— Вы хотите сказать, Полли, что он мог не знать, что вы были там? Или позабыл об этом?
— Мог свободно. Он вел себя именно так. Даже не посмотрел, есть ли кто-нибудь за ширмой. Могу поспорить, что вы бы сделали это.
— Точно… Этот разговор. О чем он был?
— Не знаю,
— То есть я.
— Вы правы. Он говорил о вас. — Она широко раскрыла глаза. — Это важно, да? Потому что в это время вы разговаривали с ним…
— Даже очень важно. Он не упоминал никаких имен? Других имен, я имею в виду? Например, имя человека, которому он звонил?
— Он только сообщил, что вы находитесь у него и спрашиваете о Чарли Вайте, после этого повесил трубку и вышел.
Угу. Именно это я считал возможным. Иначе появление этих подонков на Драйв было необъяснимым. Так кому же он звонил? Если они были парнями Джо Рэйса, он мог звонить ему. Это меня здорово озадачило.
— Вы не возражаете, если я воспользуюсь вашим телефоном?
— Валяйте.
Я нашел в записной книжке номер Витерса и позвонил ему. После нескольких минут ожидания я повесил трубку.
— Его нет на месте.
— Кого?
— Доктора Витерса.
— Конечно. Он меня предупредил, что не появится у себя в офисе до окончания выборов.
Все правильно. Сегодня суббота, выборы были назначены на вторник. В понедельник у него тоже не будет приема.
— Он не сказал, где он будет?
Она покачала головой. Я тоже не мог догадаться, где искать его, но про себя решил, что непременно это сделаю.
— Пейте же! — сказала она.
— Мне не следует пить. Я должен попытаться отыскать его, хотя не представляю, куда его занесли черти.
— Сегодня вечером вам не отыскать его, верно? Во всяком случае, сию минуту.
— Фактически, видимо, до завтрашнего утра. Мне думается, что теперь он знает, что я разыскиваю его, так что спрятался в надежном месте.
— Кого вы хотите разыскать?
— Доктора Витерса.
— Вы больны?
— Болен? Я здоров, как бык… как сам доктор.
— А я вот не знаю, больна я или нет. Но к доктору Витерсу больше не пойду. От него никакого толку. Единственное, что он делает, это велит раздеться…
— Хватит…
— А потом несет всякую чушь.
— Да, я слушал его. Но в наши дни болтовня высоко котируется.
— Возможно, у меня ничего и нет. Сама не знаю. Все дело в том, что я такая страстная.
— Вы ему так и сказали?
— Да.
— Я так и подумал.
— Я постоянно… ну, понимаете, чем бы я ни занималась, я все время думаю об этом. Я имею в виду… Шелл, налейте мне еще.
— Хорошо. Всего один. Продолжайте.
Я налил нам обоим. Полли сказала:
— Вот почему я к нему пошла. Я слишком пылкая. Сексуальная.
— Понятно. Я это подозревал.
— Но Битере мне ни чуточки не помог… Возможно, мне и не нужно помогать, а? Возможно, это — олл-райт?
— Я не вижу в этом ничего плохого. Фактически, если это считать болезнью, значит я сам тоже нездоров. Но болезнь такого рода как раз и является здоровьем. Лично я в этом убежден.
— Я слишком много об этом думаю. И люблю целоваться.
— Вы абсолютно здоровая девушка, даю вам слово.
— Рада, что вы так считаете, Шелл. Но все равно я какая-то ненормальная. Взять хотя бы, как я сегодня увидела вас. Когда я стояла совершенно раздетая и… и заметила, как вы посмотрели на меня… Я не могу описать, что я почувствовала. О-о-о!
Так вот оно что! Я все понял.
— Шелл, поцелуйте меня. Поцелуйте!
Я поцеловал. Наверное, она все время думала об этом. Говорят о горячих поцелуях, о страстных поцелуях, о безумных поцелуях. Я не знаю, как определить ее поцелуй. Одним словом, ее поцелуй послал новый вид тока по моей нервной системе.
— Шелл?
— Полли?
— Я была сейчас на грани…
— Чего?
— Сама не знаю.
— А я чуть ли не сделал крупное научное открытие. Давай повторим все сначала.
— Мне кажется, я слишком разнервничалась. Ты заставляешь меня волноваться, Шелл.
— Почему?
— Ты такой большой, сильный и мужественный.
— Ты так считаешь?
— Немного необузданный, но в то же время очень милый. И возбуждающий.
— Возбуждающий?
— И потом эти сумасшедшие белые волосы и стальные голубые глаза…
— Серые. Они у меня серые.
— Серые? А мне они кажутся голубыми… Возможно, я плохо разбираюсь в цветах. Когда я была маленькой девочкой…
— О'кей, голубые. Дальше?
— Внешне ты кажешься грубым и резким, а на самом деле ты милый. И очень волнующий.
— Волнующий?
— У-гу.
Молчание. Я смотрел на нее, она на меня. Так продолжалось довольно долго.
— Эй, — сказал я, — я знаю одну игру.
— Расскажи. Ох, расскажи мне.
Разумеется, я рассказал…
В то время, как я возвращался домой, на улице продавался экстренный выпуск газет. Огромные черные заголовки кричали о том, что Джонни Трой умер.
Глава 8
Я прочитал сообщение, сидя в машине. Подзаголовок гласил: «Обладатель золотого голоса покончил с собой». Прежде чем приняться за чтение, я зажег сигарету и несколько раз затянулся. Какого дьявола? Покончил с собой? Он вел себя немного странно. В его манерах чувствовалось какое-то напряжение, он излишне много пил, этот раздавленный бокал, да и когда я уходил, он тоже говорил со мной необычно. Но в целом я бы не сказал, что так ведет себя человек, задумавший самоубийство.