Трубы
Шрифт:
С одной стороны бумажки – ничего, а с другой – короткая надпись. Сначала я совсем не понял, я прочитал ее еще раз и еще раз. Мне даже показалось, что это написано на чужом языке. Смысл ее совсем не доходил до меня, я начинал злиться на себя. Буквы плыли перед глазами, бумажка была грязная, следы ржавчины и пыли меняли ее первозданный цвет, и к ним еще прибавились следы моей, а может, и не моей крови. Но я был прав, она была голубого цвета, того самого цвета, который я почувствовал с всем недавно. Или целую вечность назад?
Спастись или понять? Выкинь или съешь.
Страх опять забился внутри меня, смысл этой фразы доходил до меня, как прилив размывает песочный замок, и чем меньше этого замка оставалось, тем больше страха появлялось на его месте. Спастись, только бы спастись, все, чего мне хотелось в этот миг, это спастись, не важно, как и почему, не важно,
Мне достаточно спастись, только человеку предлагают спасение в крайне тяжелой, отчаянной ситуации, а он уже думает о том, что будет есть на ужин, ставит судьбе свои условия и качает права! Секунду назад я был на грани, даже сейчас я сижу в большой трубе вентиляции между этажами и уже ставлю условия, и ставлю их простому клочку голубой бумаги, на котором не пойми что написано. Совсем не благодарен человек, видя спасительную соломинку, которая, впрочем, не является полным гарантом его спасения и надежд на лучшее, он уже раскатывает губу и строит планы! Эта мысль опять прогнала страх, даже немного рассмешила меня, хорошая ирония в такой момент. И тут я понял: я не хочу спасаться, я хочу понять. Что даст спасение? Очередное утро? Нет, я сыт и утром, и этой грязной кружкой, синими полосками – всем этим я сыт. Десерта не надо! Уносите остатки еды и несите счет!
Не думая более ни секунды, я засунул это в рот и стал жевать. Я не хочу спасаться, хочу понять. Это последняя мысль, которую я помню.
Глава 6. Понимание
«Ты все точно понял?» – гласил старый плеер в третий раз, потом в четвертый, потом, кажется, в пятый. Если шутку повторить много раз, она не становится от этого смешнее. Но я все понял, вернее, понял только конец, начало записи утонуло в моем сознании. Я скоблил пальцем крышку этого плеера, на нем была царапинка рядом с логотипом, и она удобно совпадала с ногтем на большом пальце. И, цепляя ее, можно было немного успокоиться, однотонные повторения одного и того же движения успокаивали меня. Я вспомнил про свои руки в ранах, но они были в полном порядке и даже чистые, это больше всего не укладывалось в голове.
Запись все повторяла и повторяла: «Ты понял? Ты понял?» Надеюсь, что понял, и надеюсь, что я понял все. Вы не думайте, что я сейчас буду подробно вам излагать, что мне сказал этот кассетный старый плеер, я лишь аккуратно положил его на плетеное полотенце рядом с тремя комплектами запасных батареек, встал и пошел из этой подворотни. Мне надо было передохнуть от этого «ты понял» и отвлечься.
Стены были из красной, даже светло-бордовой глины. Выход был под аркой, вверху лишь небольшой колодец света, и, возможно, этот же свет играл со мною злую шутку, причудливые тени создавали узоры на стенках из глины и на полу, кружили по полотенцу, на котором я сидел. Я вышел из-под низкой арки, и справа, за еще одним поворотом, уже виднелся свет и какое-то движение. Я облокотился на стену и стал смотреть туда, на это движение, не стараясь увидеть или понять происходящее там. Я думал о том, что сказала пленка в плеере. Я прокручивал эти слова в своей голове, по- своему, как понял или не понял я, и не для вас, а для себя, понять и осмыслить хоть как-то те вещи, которые понять и осмыслить нельзя.
«Представь размер вселенной! Не можешь ты его представить, все упрется в какой-то порог, а теперь представь, что вся эта вселенная и твой порог, и даже твоя скромная возможность все это представить, галактики и планеты, миры и все другое, уместились в маленькой песчинке, лишь одна песчинка песка, что в песочнице за твоим домом. И теперь представь, что каждая из этих песчинок – такая же вселенная, размер которой ты не можешь представить. А теперь представь, что в каждой из этих вселенных есть своя такая же песочница где-то, где каждая песчинка – тоже бесконечный мир и вселенная. А теперь представь все это в обратную сторону. Познай не познанное, я тоже не понял этого, поэтому ты не одинок. И это только простое рассуждение, которое идет вперед и назад, из большого в малое и наоборот, где одна вселенная, как матрешка, спрятана в другой. А теперь представь себе еще одну плоскость, что не вперед и не назад, а как бы выше или ниже, а теперь представь еще одну плоскость и еще одну, и все это бесконечно друг в друге расширяется из одного в другое и на уровень в разные бесконечные стороны. Это взрыв, где каждая частица – своя вселенная, которая тоже взрывается во всех направлениях».
Я помню это место в записи, тут голос в плеере сделал паузу, видимо, давая мозгу возможность немного остыть, а я пытался понять, честно и справедливо с его стороны. Но в месте, где голос сказал, чтобы представить вселенные в другую сторону, я окончательно сбился, а когда добавил еще и другие плоскости, я совсем потерялся. Дальше я помнил все относительно хорошо.
Голос плеера в моей голове продолжал свою мысль: «Каждый разумный или не очень организм, или даже не организм, попадает в свой уникальный мир, он может быть похож на твой, а может и не быть похожим, он может отличаться лишь одной деталью и быть копией твоего. А может быть и за гранью твоего понимания и уровня чувств или времени. Ты даже не сможешь понять или осмыслить этот мир или его величины. Этот мир может быть любым, и ты в нем будешь любым, но одновременно будешь собой. Частица твоего организма, самая малая капелька крови в тебе, тоже может быть своей вселенной, или капля может думать, что она живет в своем огромном мире, состоящем из океана, и если ты порежешься, эта капля выберется из своего мира, а может быть, и то и другое, и еще черт знает что вместе! Голова кипит?
Я заметил только одно правило в каждом мире. Ты будешь – собой, таким, какой ты есть, и если тебе посчастливилось слушать это, то и в следующем мире ты останешься самим собой. Впрочем, я не знаю, верно ли это правило только для тебя и меня или для всех. Возможно, кто-то попадает в новый мир и не имеет ничего общего с собой прежним. Возможно, и не все могут попадать из одного мира в другой, возможно, нас двое – ты и я. А возможно, и я один, если никто сейчас не слушает эту запись. В целом все это – одна большая каша, и эта каша бесконечна, в себе и во всем, и как только пытаешься выделить хоть что-то из нее, теряешься в миллионе деталей, которые могут быть своими вселенными с уникальными или не очень правилами. Все это можно назвать просто, это «ИЛИ», все тут иначе или еще как-то, все тут или, если ты понимаешь все так или иначе.
Чтобы не рехнуться, из общего давай к легкому и к частному. Ты выбрался из своего мира и находишься в новом мире, что тебе делать с этим и зачем ты тут – я не знаю. Я спас тебя, ведь ты жил в мире, где был всего лишь один день, и редко он длился целый день, он кончался, когда ваш дом или соседний убивали друг друга. Я случайно побывал в твоем мире, можно сказать, проездом. Но возможно, я и погубил тебя, возможно, тот мир был для тебя всем и единственной сутью существования тебя, единственным, зачем ты был нужен. И я вытащил тебя, как рыбку из пруда, и ты теперь задыхаешься на берегу речки и скоро станешь чьим-то обедом. А как вернуться тебе обратно, я не знаю. Поэтому давай без обид!
Я видел миры и хуже, представь себе мир, который существовал всего несколько секунд, и выбраться из него было сложнее, значительно сложнее. Он обнулялся быстрее, чем я мог хоть что-то сообразить, это был настоящий кошмар. Но я справился, поэтому и тебе лишь понадобилась бесконечность, возможно миллионы лет, чтобы найти твой счастливый билет и послушать эту запись. Я не знаю, сколько времени ты его искал и сколько раз ты умирал в своей прихожей или по дороге к школе сына. Я думаю, это было, как в примере с песчинками, столько же раз. Возможно, ты пропахал целый океан, просеял много песка, чтобы сидеть теперь тут в непонятном тебе месте. Мне повезло: в какой-то момент мой разум оценил, что происходит, и из своего «двухсекундного» мира я выбрался спустя несколько тысяч или десятков тысяч попыток. Мне сложно посчитать, и если я начну, то быстро собьюсь, все там было однообразно.
Я не знаю, зачем я и ты существуем, я ничего, в сущности, не понимаю по-настоящему и даже не стараюсь разобраться. И не знаю, что с этим делать, чтобы ты ни делал, ты где-то окажешься, и если твой разум расщепить на миллиард осколков, где-то и когда-то он все равно соберется снова. Я надеюсь и верю в это, или я ошибаюсь. Слишком много или! Мне кажется, что из своего мира выбираются единицы, у меня сложилось впечатление, что выиграть в эту бесконечную игру получается только у некоторых, возможно, чтобы сыграть в более крупную или мелкую игру, но мне это только кажется. Всегда приятно чувствовать себя героем, смотреть сверху на тех, кто остался в тех мирах, если, конечно, по-настоящему в них был кто-то кроме тебя. Ведь мой разум просто может быть ошибкой? Что, если одна из песчинок в твоей песочнице оказалась разумной? Представь весь ее ужас – быть кусочком частного и неразумного, вечно кричать в пустоту, и когда-то кто-то просто наступит на тебя ногой. Весь ужас разумного существа среди бесконечного количества неразумного песка.