Трудно быть богом. Хищные вещи века
Шрифт:
Вход в ресторан я принял за ворота в ботанический сад. Я вошел в этот сад, раздвигая руками ветви экзотических деревьев,ступая то по мягкой траве,то по неровным плитам ракушечника. В пышной прохладной зелени гомонили невидимые птицы, слышались негромкие разговоры, звяканье ножей, смех. Мимо моего носа пролетела золотистая птичка. Она тащила в клюве маленький бутерброд с икрой.
— Я к вашим услугам, — сказал глубокий бархатный голос.
Из зарослей выступил мне навстречу величественный мужчина со щеками на плечах.
— Обед,- коротко сказал я. Не люблю метрдотелей.
— Обед… — Повторил он значительно.- Обед в обществе? Отдельный столик?
— Отдельный столик. А впрочем…
В руке у него мгновенно появился блокнот.
— Мужчину вашего возраста будут рады видеть у себя за столом миссис и мисс Гамилтон-Рэй…
— Дальше, — сказал я.
— Отец Жофруа…
— Я предпочел бы аборигена,- сказал я.
Он перевернул листок.
— Только что сел за стол доктор философии Опир.
— Пожалуй, — сказал я.
Он спрятал блокнотик и повел меня по дорожке,выложенной
— Как прикажете вас представить?
— Иван. Турист и литератор.
Доктору Опиру было под пятьдесят.Он сразу понравился мне,потому что немедленно, без всяких церемоний прогнал метрдотеля за официантом. Он был румяный, толстый и непрерывно и с удовольствием говорил и двигался.
— Не затрудняйтесь,-сказал он,когда я потянулся за меню.-Все уже известно. Водка, анчоусы под яйцом- у нас их называют пасифунчиками, — картофельный суп «лике»…
— Со сметаной, — вставил я.
— Разумеется!.Паровая осетрина по-астрахански, ломтик телятины…
— Я хочу фазанов. Запеченных с перьями.
— Не надо: не сезон… Ломтик говядины, угорь в сладком маринаде…
— Кофе, — сказал я.
— Коньяк, — возразил он.
— Кофе с коньяком.
— Хорошо. Коньяк и кофе с коньяком. Какое-нибудь бледное вино к рыбе и хорошую натуральную сигару…
Обедать с доктором философии Опиром оказалось очень удобно.Можно было есть, пить и слушать. Или не слушать. Доктор Опир не нуждался в собеседнике. Доктор Опир нуждался в слушателе.Я в разговоре не участвовал, я даже не подавал реплик,а доктор Опир с наслаждением ораторствовал, почти не прерываясь,размахивая вилкой, но тарелки и блюда перед ним пустели тем не менее с прямо-таки таинственной быстротой.В жизни не встречал человека, который бы так искусно говорил с набитым и жующим ртом.
— Наука!Ее Величество Наука!- восклицал он.- Она зрела долго и мучительно, но плоды ее оказались изобильны и сладки.Остановись,мгновение, ты прекрасно! Сотни поколений рождались,страдали и умирали, и никогда никому не захотелось произнести этого заклинания.Нам исключительно повезло.Мы родились в величайшую из эпох- в эпоху удовлетворения желаний.Может быть,не все это еще понимают, но девяносто девять процентов моих сограждан уже сейчас живут в мире,где человеку доступно практически все мыслимое. О наука! Ты, наконец, освободила человечество!Ты дала нам,даешь и будешь отныне давать все… Пищу — превосходную пищу!-одежду- превосходную,на любой вкус и в любых количествах! — жилье- превосходное жилье!Любовь,радость,удовлетворенность,а для желающих, для тех,кто утомлен счастьем,- сладкие слезы,маленькие спасительные горести, приятные утешительные заботы, придающие нам значительность в собственных глазах… Да,мы,философы, много и злобно ругали науку. Мы призывали луддитов, ломающих машины, мы проклинали Эйнштейна, изменившего нашу вселенную, мы клеймили Винера, посягнувшего на нашу божественную сущность. Что ж, мы действительно утратили эту божественную сущность. Наука отняла ее у нас. Но взамен!Взамен она бросила человечество на пиршественные столы Олимпа… Ага, а вот и картофельный суп,божественный «лике»!…Нет-нет,делайте, как я… Берите вот эту ложечку… Чуть-чуть уксуса… Поперчите… Другой ложечкой, вот этой, зачерпните сметану и… Нет-нет,постепенно,постепенно разбалтывайте… Это тоже наука, одна из древнейших, более древняя, чем универсальный синтез… Кстати, обязательно посетите наши синтезаторы «Рог Амальтеи АК«…Вы ведь не химик? Ах да,вы же литератор! Об этом надо писать,это величайшее таинство сегодняшнего дня: бифштексы из воздуха, спаржа из глины, трюфели из опилок… Как жаль, что Мальтус умер.Над ним хохотал бы сейчас весь мир!Конечно,у него были какие-то основания для пессимизма. Я готов согласиться с теми, кто полагает его даже гениальным.Но он был слишком невежествен,он совершенно не видел перспективы естественных наук.Он был из тех несчастливых гениев,которые открывают законы общественного развития как раз в тот момент, когда эти законы перестают действовать…Мне его искренне жаль.Ведь человечество было для него миллиардом жадно разинутых ртов.Он должен был просыпаться по ночам от ужаса. Это воистину чудовищный кошмар: миллиард разинутых пастей и- ни одной головы! Я оглядываюсь назад и с горечью вижу, как слепы они были- потрясатели душ и властители умов недалекого прошлого. Сознание их было омрачено беспрерывным ужасом. Социальные дарвинисты! Они не верили в возможность существования, видели только сплошную борьбу за существование: толпы остервенелых от голода людей, рвущих друг друга в клочки из-за места под солнцем, как будто оно только одно, это место, как будто солнца не хватит для всех! И Ницше… Может быть, он годился для голодных рабов фараоновых времен со своей зловещей проповедью расы господ,со своими сверхчеловеками по ту сторону добра и зла… Кому сейчас нужно быть по ту сторону? Неплохо и по эту, как вы полагаете? Были,конечно, Маркс и Фрейд. Маркс, например, первым понял, что все дело в экономике.Он понял,что вырвать экономику из рук жадных дураков и фетишистов, сделать ее государственной, безгранично развить ее- это и означает заложить фундамент Золотого Века. А Фрейд показал, для чего, собственно, нам нужен Золотой Век. Вспомните, что было причиной всех несчастий рода человеческого. Неудовлетворенные инстинкты,неразделенная любовь,неутоленный голод, не так ли? Но вот является Ее Величество Наука и дарит нам удовлетворение. И как быстро все это произошло!Еще не забыты имена мрачных прорицателей,а уже… Как вам кажется осетрина?У меня такое впечатление,что соус синтетический.Видите, розоватый оттенок… Да,синтетический. В ресторане мы могли бы рассчитывать на натуральный… Метр! Впрочем, пусть его, не будем капризны… Идите, идите!… О чем это я? Да! Любовь и голод. Удовлетворите любовь и голод, и вы увидите счастливого человека.При условии, конечно, что человек наш уверен в завтрашнем дне. Все утопии всех времен базируются на этом простейшем соображении.Освободите человека от забот о хлебе насущном и о завтрашнем дне,и он станет истинно свободен и счастлив.Я глубоко убежден,что дети, именно дети- это идеал человечества. Я вижу глубочайший смысл в поразительном сходстве между ребенком и беззаботным человеком, объектом утопии. Беззаботен- значит счастлив. И как мы близки к этому идеалу! Еще несколько десятков лет, а может быть, и просто несколько лет, и мы достигнем автоматического изобилия,мы отбросим науку,как исцеленный отбрасывает костыли,и все человечество станет огромной счастливой детской семьей. Взрослые будут отличаться от детей только способностью к любви, а эта способность сделается- опять-таки с помощью науки- источником новых, небывалых радостей и наслаждений…Позвольте,как вас зовут?Иван?А,так вы, надо думать,из России… Коммунист? Ага… Ну да, у вас там все иначе,я знаю… А вот и кофе! М-м-м…Неплохой кофе!Но где же коньяк? Ага,благодарю вас… Между прочим, я слыхал, что Великий Дегустатор удалился от дел. На последнем Брюссельском конкурсе коньяков произошел грандиознейший скандал, который удалось замять с огромным трудом.Гран-при получает девиз «Белый Кентавр». Жюри в восторге.Это нечто небывалое.Это некая феноменальная феерия ощущений. Вскрывают заявочный пакет и- о ужас!- это синтетик! Великий Дегустатор побелел как бумага, его стошнило! Мне,между прочим,довелось попробовать этот коньяк,он действительно превосходен,но его гонят из мазутов,и у него даже нет собственного названия. Эй экс восемнадцать дробь нафтан,и он дешевле гидролизного спирта… Возьмите эту сигару.Вздор, что значит не курите? После такого обеда нельзя не курить… Я люблю этот ресторан.Каждый раз, когда я приезжаю читать лекции в здешний университет,я обедаю в «Олимпике».А перед возвращением я непременно захожу в «Таверну». Да, там нет этой зелени, этих райских птичек, там немного жарко, немного душно и пахнет дымком,но это настоящая,неповторимая кухня. Усердные дегустаторы собираются именно там.Либо там, либо в «Лакомке». Там только едят. Там нельзя болтать, там нельзя смеяться, туда совершенно бессмысленно являться с женщиной, там только едят! Тихо, вдумчиво, сосредоточенно…
Доктор Опир, наконец, замолк, откинулся на спинку кресла и глубоко, с наслаждением затянулся.Я сосал могучую сигару и смотрел на него. Он был мне ясен,этот доктор философии.Всегда и во все времена существовали такие люди, абсолютно довольные своим положением в обществе и потому абсолютно довольные положением общества.Превосходно подвешенный язык и бойкое перо, великолепные зубы и безукоризненно здоровые внутренности,и отлично функционирующий половой аппарат.
— Итак, мир прекрасен, доктор? — сказал я.
— Да, с чувством сказал доктор Опир. — Он, наконец, прекрасен.
— Вы великий оптимист, — сказал я.
— Наше время- это время оптимистов. Пессимист идет в Салон Хорошего Настроения, откачивает желчь из подсознания и становится оптимистом. Время пессимистов прошло,как прошло время туберкулезных больных,сексуальных маньяков и военных. Пессимизм, как умонастроение, искореняется все той же наукой. И не только косвенно, через создание изобилия, но и непосредственно, путем прямого вторжения в темный мир подкорки.Скажем, грезогенераторы — наимоднейшее сейчас развлечение народа.Абсолютно безвредно, необычайно массово и конструктивно просто… Или, скажем, нейростимуляторы…
Я попытался направить его в нужное русло.
— А не кажется ли вам, что как раз в этой области наука — например, та же фармацевтическая химия — иногда перехлестывает?
Доктор Опир снисходительно улыбнулся и понюхал свою сигару.
— Наука всегда действовала методом проб и ошибок,- веско сказал он.- И я склонен полагать,что так называемые ошибки- это всегда результат преступного использования.Мы еще не вступили в Золотой Век, мы еще только вступаем в него, и у нас под ногами до сих пор болтаются всевозможные аутло, хулиганы и просто грязные люди…Так появляются разрушающие здоровье наркотики,созданные, как вы сами знаете, с самыми благородными целями, всякие там ароматьеры… Или этот, не к столу будет сказано…- Он вдруг захихикал довольно скабрезно.- Вы догадываетесь, мы с вами взрослые люди… О чем это я?… Да, так все это не должно нас смущать. Это пройдет, как прошли атомные бомбы.
— Я хотел только подчеркнуть, — заметил я, — что существует еще проблема алкоголизма и проблема наркотиков…
Интерес доктора Опира к разговору падал на глазах. Видимо,он вообразил, будто я оспариваю его тезис о том что наука- благо. Вести спор на таком уровне ему было, естественно, скучно, как если бы он утверждал пользу морских купаний, а я бы его оспаривал на том основании, что в прошлом году чуть-было не утонул.
— Да, конечно…- промямлил он,разглядывая часы. — Не все же сразу… Согласитесь все-таки, что важна прежде всего основная тенденция…Официант!
Доктор Опир вкусно покушал,хорошо поговорил- от лица прогрессивной философии,- чувствовал себя вполне удовлетворенным, и я решил не настаивать, тем более, что на его «прогрессивную философию» мне было наплевать, а о том, что меня интересовало больше всего, доктор Опир в конце концов ничего конкретного сказать, вероятно, и не мог.
Мы расплатились и вышли из ресторана. Я спросил:
— Вы не знаете, доктор, кому этот памятник? Вон там, на площади…
Доктор Опир рассеянно поглядел.