Трудно быть Маргаритой
Шрифт:
– Юля, что за вид?
– Ой мам, да мне все равно, как я выгляжу, иди в свою комнату, – сказала она.
– Ты как со мной разговариваешь?
– Мама, иди в комнату, дай мне просто полежать, – сказала Юля.
– Юля, дай бутылку.
– Нет, иди в комнату, – сказала Юля и пошла в свою.
– Юля, мне вот кажется иногда, что если со мной не дай Бог что-то произойдет, то ты просто переступишь через меня и пойдешь дальше веселится.
– А что ты хотела от меня, ты вот просто не можешь даже спросить, как у меня дела. Всегда только сидишь вот это и орешь на меня, какая я не идеальная дочь, что я не работаю
– Юля…
– Выйди из комнаты я тебе говорю. Выйди. Оставь меня одну, в покое, не надо мне твоих нравоучений, я уже заколебалась слушать одно и то же как мантру, – сказала Юля, поставила бутылку с шампанским на пол, а сама положила голову на подушку. Мама недовольная ушла из комнаты дочери и пошла на кухню.
Юля лежала и думала:
«Достала уже, всегда только требует, требует. А, и навязывает все: мысли, установки, ценности, цели в жизни. Любовь у нее ограничивается только материальным и все. Только сестру любит и все, а на меня ей просто наплевать. Хочет, чтобы я не расслаблялась» – размышляла она.
Отношения с матерью были крайне тяжелыми. Мама не хотела дочь-хулиганку, которая пила, курила, употребляла наркотики и дебоширила в общественных местах. Юля у нее должна была быть образцово-показательной дочерью, которая знала толк в юриспруденции и хотела быть юристом. Но получилось совсем иначе. Конечно она ее любила, просто не говорила этого, потому что ей в свое время тоже этого не говорила. Все считали, что проявление любви к ребенку проявляется в материальных благах, и никак иначе. Никаких разговоров по душам у матери не было с дочерью, никакого полового просвещения тоже, ничего. Какие-то сухие отношения стали у Юли с мамой с того момента, как ей исполнилось шестнадцать лет.
Она начала баловаться наркотиками, не часто, но все же с небольшой периодичностью. Потом начала пить, курить, дебоширить в классе. Набила татуировку – цветок на запястье, потом на локте голову девушки-индейца. Образ бунтарки был готов. С этого момента отношения с матерью начались портится. Юля саботировала все, что ей говорили, ею невозможно было управлять. Неизвестно каким образом, она только доучилась до третьего курса юридического факультета. Иногда приходилось браться за голову, чтобы не выгнали из университета. Так она и дотянула до четвертого курса университета, списывая на экзаменах и зачетах. Знаний по специальности у нее в голове вообще не было, она не знала половину того, что должна была. Определенные понятия она смутно помнила, но не более.
Но была главная проблемы у Юли по мнению матери, да и у самой Юли, была связана с психикой. Юля не исключала в этом влияние наркотиков, которые частенько принимала. Поэтому решено было меняться.
И сейчас, лежа на кровати, Юля думала, что с завтрашнего дня она покончит со своими вредными привычками. Начнет новую жизнь.
«Нет, надо бросать это все, надо поменяться, наладить отношение с мамой, сестрой, всеми остальными родственниками» – думала она. Бутылка с шампанским уже была наполовину пустая, начала Юля ее с друзьями, а потом сам продолжила. Посмотрев на нее, она вышла из комнаты, пошла на кухню и слила все в трубопровод. А потом выпила обычной воды и пошла в свою комнату.
Рита тем временем сидела вечером и ругалась со своей матерью:
– Все студенты летом работают, ничего в этом такого нет. И ты работай, деньги на бензин для машины зарабатывай. Все работают, как ты жить собираешься, лежа на кровати? Всю жизнь так проведешь, будешь как Обломов.
Рита сидела и молчала. Она понимала, что мама права, но она иногда ощущала ступор при коммуникации с людьми. Ступор от общения. Неизвестно почему, но он ее преследовал очень часто.
– Да, мне ничего не надо в этой жизни. Довольна? Убедилась в своей правоте? Все, отстань от меня.
Какая-то апатия у нее была в последнее время. Было у нее одно желание – попасть на магистратуру другого факультета и все. Но это глобальная цель была и то, возникла потому что она понимала, что после университета надо что-то делать, а работать не хотелось по специальности. Надо что-то делать, несмотря на депрессивное состояние и апатию.
А так, ей ничего не хотелось. Хотелось просто спать и все. Постоянно было какое-то плохое настроение, нежелание вообще ничего делать, никуда не ехать. Возникала мысль о том, что и жить не хотелось. А причина всему – неустроенность в личной жизни. Сначала она думала, что это отчасти от ее энергетики, но потом убедилась, что от нее не все люди шарахаются, а значит это частный случай – выносят ее бешенную энергетику или нет. Ей просто не везет, вот и все.
Далее мать переключилась на порицание того, что Рита не качественно выполнила работу по дому.
– Ты забыла купить несколько продуктов. Я тебе список написала, ну, о чем ты думала? У тебя в голове что-то есть вообще?
– Я не могу ничего сделать с тем, что я рассеяна, – сказала Рита. Одна из ее главных житейских проблем. Из-за рассеянности мать орет на нее очень сильно и на этой почве происходит большинство ссор между ними.
– Ой, Рита, как ты мне надоела уже, – сказала Марина, ее мама.
– Вся в тебя, ты такая же! – сказала Рита в ответ.
– Ты мне не тыкай, не доросла еще! Ничего еще не добилась в жизни, сидишь на шее у матери, кобыла двадцатиоднолетняя. Сидишь и на бензин у меня клянчишь деньги, а потом прокатываешь его.
– Я сержант полиции в отставке. И писатель!
– Это в отставке и когда это было. Ну и пиши дальше свои книги.
– И я не одна катаюсь на машине, я тебя вожу. На пляж мы с тобой на чем добирались? А в магазин каждый раз? Или, когда тебе что-то надо купить на другом конце города? А просто так прокататься? Ты тоже прилично катаешься на машине, а денег на ее обслуживание всегда жадничаешь.
– Конечно, выходит много: ремонт, резина, бензин, масла и всякие жидкости. А еще смена на зимнею. И мойка еще, ты же ее не моешь ни хрена сама. Все на мойках.
– Потому что это машина, а не велосипед! Туда много чего надо! Когда мне мыть ее?
– Действительно, когда? Надо проспать до десяти часов, а потом пожрать, полежать, и опять полежать. Завтра иди и помой сама эту машину. Понятно? Пойди вывези ее на пустырь и помой. Я тебе больше не дам деньги на мойку машины, как хочешь мой ее.