Шрифт:
Папа уезжал в командировку. Мама и Алёша провожали его. Папа нёс чемодан, а мама вела Алёшу за руку. Вернее, даже не вела, а тянула. Потому что Алёша не шёл, как все люди идут, — лицом вперёд. Алёша вертел головой и вправо и влево, но чаще всего ему казалось, что самое интересное остаётся позади. Перронная касса, контролёры у входа, огромный зал, где люди и вещи — всё вперемешку, длинная-предлинная платформа, вагоны дальнего
Папа остановился у двери вагона, поставил на платформу чемодан, сказал: «Ну вот» — и взял Алёшу на руки.
Теперь Алёша отсюда, с высоты, мог видеть гораздо больше интересного, но всё это вдруг стало неинтересным. Совсем близко было папино лицо; папины глаза смотрели грустно.
— Папа, а она далеко, твоя командировка? Она большая?
Папа усмехнулся:
— Да как тебе сказать… Довольно далеко. И довольно большая. То есть длинная она, Алёшка, вот в чём беда! Теперь не скоро увидимся… Будь умницей, сынок, маму береги.
Алёша спросил:
— А как?
Но в эту минуту все заторопились, и папа заторопился. Он успел поцеловать маму и Алёшу, вскочил в вагон вместе с чемоданом, и поезд тронулся.
Вагоны сначала двигались потихоньку, как-то нерешительно. Потом побежали всё быстрее и быстрее, маме и Алёше уже трудно было догонять их. Промелькнул и как будто оторвался последний вагон. И платформа будто оборвалась. Оказалось, что она высокая, а внизу, переплетаясь, убегают вдаль серебряные рельсы.
— Осторожно! — сказала мама и отвела Алёшу от края.
Папин поезд отодвинулся, всё уменьшаясь, и наконец скрылся за домами и деревьями.
Сразу стало скучно без папы. Алёша хотел спросить маму, как же ему исполнить папино поручение: папа просил её беречь, а как беречь — не объяснил. Но только он об этом подумал, что-то зазвенело над самым ухом, мама крикнула: «Берегись!» — и схватила Алёшу за руку. По платформе мчалась тяжёлая тележка, на которой стоял носильщик в белом фартуке и горой лежали чемоданы и сундуки. Носильщик укоризненно покачал головой, тележка промчалась мимо.
В метро, когда шагнули на эскалатор, мама опять сказала: «Осторожней! Держись за перила!» Получалось всё время так, что не Алёша маму берёг, а мама его берегла, и как выйти из этого положения, Алёша не знал.
Не взять ли маму за руку, когда нужно будет переходить улицу, не сказать ли ей: «Осторожнее, мама! Посмотри сначала налево, а потом направо»? Ведь так полагается по правилам уличного движения.
А мама уже тут как тут:
— Ты, детка, не зевай по сторонам. Давай-ка лучше за руку перейдём.
Может быть, дома что-нибудь можно придумать?
А мама и там за своё:
— Пойдём, сынок, руки вымоем. Сейчас я тебе согрею молока. Ты, должно быть, уже спать захотел.
Молоко перегрелось, мама налила его на блюдце и поставила на подоконник:
— Берегись, детка, не трогай — горячо. Потерпи немного.
Мама присела на диван, а Алёша — на своё маленькое кресло, и оба стали терпеливо ждать, пока остынет молоко.
А спать Алёше очень хотелось. Сейчас мама покормит, разденет, уложит в кроватку — так будет хорошо!
Терпеливо ждать становилось всё труднее и труднее.
— Мама, я спать хочу!
Мама не ответила.
— Ма-ма! Дай молока!
Алёша подождал ещё немножко, но мама всё молчала. Он подошёл к маме и потянул её за руку:
— Мама, я спать хочу!
И увидел, что мама спит.
Алёша сразу почувствовал себя заброшенным и одиноким. В комнате было так тихо, что даже страшновато стало. Алёша набрал в себя побольше воздуха, чтобы зареветь погромче. А потом раздумал и не заплакал.
У мамы было такое спокойное, усталое лицо! Она лежала, прижавшись щекой к валику дивана, подобрав ноги, будто ей было холодно.
А может быть, и вправду ей холодно? Алёша знал, как неприятно, когда ночью сползёт одеяло — зябнешь, и не можешь как следует проснуться. А потом подходит мама и подтыкает со всех сторон, утепляет…
Ещё сегодня ночью мама два раза укрывала Алёшу. Первый раз в комнате было почти темно, только на столе горела маленькая лампа, завешенная чем-то тёмным со стороны Алёшиной кровати. Мама стояла в халате и что-то гладила. А во второй раз небо за окном было уже розовое, но маленькая лампа всё ещё горела. Мама сидела на корточках перед чемоданом и укладывала папины вещи. А папа вошёл в комнату и сказал:
«Ты когда же спать будешь? Ложись, теперь я всё успею».
Чем бы прикрыть маму, чтобы ей было тепло? Алёша взял большую серую пушистую шаль, как можно осторожнее накинул её на маму и старательно подоткнул со всех сторон. И сам залюбовался на свою работу — до того уютно маме стало лежать!
А самому спать всё-таки тоже хотелось. Но Алёша уже не чувствовал себя одиноким и покинутым. Наоборот, он был хозяином в комнате. Привстав на цыпочки, он деловито пощупал блюдце с молоком. Остыло совсем. Не очень-то приятно пить холодное молоко, но что же делать! Алёша придвинул к подоконнику стул и, стоя на коленках, потянулся губами к блюдцу.
Так. Одно дело сделано. Спать захотелось теперь ещё сильнее. Чистить зубы или не стоит? Кипячёная вода есть в графине. Ладно уж, пускай будет всё по правилам! Алёша налил воды в кружку и пошёл в ванную.