Трудный выбор
Шрифт:
– Еще немного! – кричу я и пытаюсь подтянуться, чтобы залезть на дверь.
Надо больше заниматься спортом, мои руки слабее, чем переваренные спагетти. Но я стараюсь, чтобы Сьерра не заметила дрожи, иначе она заставит меня поменяться ролями быстрее, чем я досчитаю до трех. А это неправильно. Не только потому, что она мне нравится, но прежде всего потому, что я уверена: ее состояние хуже, чем она говорит, и я не хочу, чтобы подруга продолжала изнурять себя.
Когда мне, наконец, удается взобраться и лечь животом на дверь машины, я выдыхаю с облегчением. Теперь, стоит прислушаться,
– Получилось, – задыхаюсь я и кашляю. Затем сажусь на дверь, рядом с боковым стеклом, которое разбито вдребезги. Я заглядываю внутрь, наскоро собирая волосы в пучок, чтобы не мешали, и вижу внизу девочку. Она скрючилась у пассажирской двери и дрожит, обхватив руками ноги.
– Алия? – спокойным голосом спрашиваю я и улыбаюсь. – Меня зовут Мэйси. Я здесь, чтобы вытащить тебя.
– Где папа? – ее вопрос звучит четко и требовательно, но я слышу в нем страх.
– Он здесь, рядом с машиной. Он все время был с тобой.
– Я здесь, моя маленькая! – доносится до нас его крик.
– Вытащите меня, – говорит она срывающимся голосом. Дети – моя самая большая слабость. Когда они попадают в беду, им причиняют или могут причинить боль – это хуже всего. Потому что дети не могут защитить себя.
– Рубашка! – кричу я и, наклоняясь, протягиваю руку, чтобы забрать ее у Сьерры.
– Будь осторожна, иначе я собственноручно задушу тебя, – ворчит подруга. Она ненавидит свой мягкий характер, я в этом уверена.
Я снова поворачиваюсь к Алии.
– Теперь, пожалуйста, слушай меня внимательно. Я хочу выбить остатки стекла, чтобы ты не порезалась, когда полезешь через окно. Но несколько осколков могут упасть на тебя, поэтому тебе нужно прикрыть лицо. Спрячься под приборную панель, насколько сможешь, закрой голову руками. Если хочешь, можешь закрыть глаза и петь какую-нибудь песенку. Представь, что ты дома, – инструктирую я девочку.
Алия смотрит мне в глаза и серьезно кивает, а я сбрасываю ей рубашку.
– Какого черта ты делаешь? – кричит Сьерра.
– Девочке нужно защитить лицо. Со мной все будет в порядке, – отвечаю я и слышу, как Сьерра чертыхается.
Сначала я хотела использовать рубашку, чтобы обмотать руки, но, осмотрев стекло, поняла, что не смогу вытащить осколки – только выбить их ногой. А я не хочу причинить девочке вред.
Внезапно меня сотрясает сильный приступ кашля, а глаза жжет все сильнее. Нервно вытираю пот со лба тыльной стороной ладони – в конце концов, я только врач на стажировке, а это не отделение неотложной помощи, не палата и не операционная. Это автострада после сильной песчаной бури. Я сижу на перевернутой машине и пытаюсь вытащить из нее попавшего в беду ребенка. Внизу беснуется Сьерра, которая первая из Уайтстоун узнала о моей астме. И мы до сих пор не нашли Джесс.
Хотелось бы мне чувствовать себя так же уверенно, как я стараюсь выглядеть.
– Готова? – нервно спрашиваю я, и девочка кивает.
Давай, Мэйси. Ты справишься.
Глава 4
– Люси Тернер, около двадцати лет, без сознания. Она ехала на велосипеде, когда началась песчаная буря, и ее сбила машина. Дыхание стабильное, но несколько затрудненное, меня беспокоят едва уловимые хрипы в легких. При первичном осмотре было подозрение на сломанное ребро, второе ребро сломано во время сердечно-легочной реанимации, – парамедик вводит нас в курс дела, пока мы суетимся вокруг каталки.
Число жертв зашкаливает. Хуже всего пришлось тем, кто передвигался пешком, ехал на велосипеде или скутере и был сбит машиной или автобусом.
– Ушиб? Кровь или вода в легких? – спрашивает Лора, она хочет знать мое мнение. Она не одна такая, другие интерны тоже советуются. И не только со мной, но и с другими коллегами. В этом их особенность: они ценят каждого, кто здесь работает, и выкладываются на полную. Они не ставят свои недавно приобретенные знания и мнение выше благополучия пациентов. Они работают вместе, и каждая смена объединяет их еще больше.
– Возможно. Песчаная буря оказывает дополнительную нагрузку на легкие. – Пациентка выглядит бледной.
– В каком состоянии ее нашли? – спрашивает Лора, а я уже вожусь с кислородной маской и аппаратом ЭКГ. После этого мы перекладываем пациентку с каталки. Песок и грязь прилипли к ее длинным рыжим волосам, одежде и коже, и мне приходится очищать места, к которым нужно прикрепить электроды. В то же время я внимательно слушаю ответ парамедика.
– Велосипед наполовину оказался под машиной, как и ее ноги. Скорее всего, основной удар пришелся на живот. – Он указывает на ту область, которая пострадала больше всего.
– Черт, – тихо ругается Лора, и я тоже. Помимо легких, одна из самых незащищенных частей тела подверглась сильному давлению. При столкновении могли быть повреждены верхние и нижние органы брюшной полости. Селезенка, печень, желчный пузырь, желудок, кишечник… Обычно ребра, окружающие некоторые органы, а также способность человека сворачиваться в клубок предупреждают или минимизируют травмы внутренних органов. В случае опасности, которая кажется неизбежной, первый рефлекс – подтянуть ноги, обхватить себя руками и втянуть голову. Анатомия человеческого тела устроена так, чтобы как можно дольше и лучше защищать жизненно важные органы. Мы похожи на ежей, только без иголок.
Но эта девушка не смогла принять защитную позу из-за нескольких факторов.
– Никаких серьезных видимых повреждений или открытых переломов, – констатирует Лора. На самом деле, это чудо. – Немедленно на компьютерную томографию, нужно проверить возможные внутренние повреждения и… – Лора и я одновременно поворачиваем головы к монитору ЭКГ, который издает противный писк – его ненавидит каждый работник больницы, – насыщение кислородом падает, кровяное давление слишком низкое, – говорит Лора достаточно громко, чтобы я услышал, и сжимает пальцы на левой руке пациентки. На коже нет заметного изменения цвета. Лора тут же отпускает их, наклоняется вперед и стирает грязь с губ девушки. Они синие.