Трудоголик 2
Шрифт:
Мне ничего не оставалось, как принять его — ведь всё равно точка связи в моём лице уже была выдана.
— Станислав! Ты вернулся! Ты где был, в Гмон-Яне? У меня сработало оповещение, помнишь, мы настраивали на срабатывание Алгоритмов твоего языка. Накопилась пара вопросов, но, прежде всего, хочу тебя поздравить. Ты стал отцом!
Я прервал звонок. Энтон смотред на меня, стоящего, как вкопанного, пока, наконец, я не сказал.
— План «Б». Срочная телепортация. Делаем всё быстро и рвём когти. Готовься на один, два, три…
* * *
Было душно, как после ливня, на горизонте загорался рассвет. Подумалось, что над моим Дворцом уже вечер. Мы стояли на островке посреди бескрайней равнины. Вокруг простиралось тропическое болото — островки остроконечной травы, низкорослые заросли деревьев, похожие на мангровые, небольшие холмики.
Время уходило. Надо было сделать всё максимально быстро.
— Ну, что там? — проворчал Энтон, явно с трудом борящися с послетелепортационной тошнотой.
— Сейчас. Пока не знаю.
Рука нашарила в кармане смартфон, включила его. Кнопка приложения «Bazilia».
[Артефакт не найден]
Что-то пошло не так.
Глава 36
Звонок
— Чёрт… должно же быть где-то здесь!
— Ты не паникуй. Там у тебя точность карты-то какая? Дай взглянуть.
Я протянул телефон.
— Не знаю. Думаешь, большая?
— Больше не делается. Наверное, пара километров!
— Если, конечно, не врёт. И если Теодора или её предшественники не нашли эту грёбаную вышку. Нам тут можно несколько часов тусить. Давай искать. Времени мало, нас наверняка засекли.
Энтон посмотрел по сторонам, дошёл до соседней кочки, посмотрел и почесал затылок.
— Раз уж мы беспределим, то давай, поднимись повыше, может, чего заметишь?
Я кивнул, сотворил левитацию и поднялся на пару сотен метров. В островках на болоте явно замечалась какая-то симметричность, закономерность, но я пока не мог понять, какая. Рука всё ещё сжимала телефон, сам не знаю почему, я залез в галерею фотоальбомов. Полистал вниз, снова посмотрел немногочисленные кадры, снятые Ингой. Сын, у меня родился сын, почему-то отозвалось в голове. Инга бы мною гордилась.
Хотя — почему в прошедшем времени? Ещё будет гордиться. Если, конечно, выживет — каким-то вторым полушарием я всё ещё хотел её придушить за то, во что она превратила мою жизнь. Но, если подумать — а что такого? Что плохого было в этой моей жизни? Не сильно ли она хуже жизни усталого айтишника?
Хуже, сказал внутренний голос. Каждый человек хорош на своём месте. Ты был хорош в своей профессии. У тебя была своя квартира студия, любимая кофейня, хорошее рабочее место. Твоя работа была твоей жизнью, и тебе это нравилось. Именно потому ты оказался в Спящих, а не в простых Первых. Именно потому у тебя такая ломка — тебе нужно было остаться там, в двадцать первом веке. Но тебе помешали, сломали, перенесли тебя, лишили прошлого.
К чёрту. К чёрту прошлое. Сейчас всё встанет на свои места.
Палец нажал на «скрытые альбомы». Там обнаружился альбом «острова», который я доселе не замечал. То же фото с воздуха, только вместо болота под ногами была ровная гладь водного залива, на котором рос ровный ряд искусственных холмов в виде пальмы — примерно как искусственные острова в Дубае. На следующем кадре — фото одного из холмов, самого высокого. Фото каменного булыжника, напоминающего обычный кирпич. А следом — фото с блок-схемой Алгоритма, на которой были написаны слова на греческом языке.
— Туда! Туда! — крикнул я Энтону, почти что пикируя с высоты на указанный остров.
В середине полёта сообразил, мысленно протянул ему руку — тот догадался, схватился за неосязаемое и перепрыгнул сразу сотню кочек, оказавшись у подножия холма.
Здоровенная змея — похожая мордой на анаконду, но странная, с двумя короткими редуцированными лапками — обвивала холм, словно геральдический зверь. Сытая, спокойная, она даже не подумала напасть на нас или убежать. Холм был сильно ниже, выветривание и эрозия заметно сократили его высоту, и весь он был заросший деревьями. Незнакомыми, с гладкими овальными листьями и красно-жёлтыми плодами. Место было особенным, понял я. Значит, мы на верном пути — если, конечно, нас не опередили.
— Где-то здесь, — сказал я. — Где-то здесь этот чёртов булыжник.
Мучительно-долгие три минуты я шарился в корнях и слышал, как Энтонхохотал за спиной — как мне показалось, совершенно безумно, он принялся срывать мелкие плоды дерева и рассовывать по всем карманам, затем снял куртку, связал и принялся собирать в них, что-то не то злобно, не то ожесточённо бормоча.
Старик снова сошёл с ума, подумал я. Стоян Сиднеин, его вторая мультиличность, вернулся, а значит мне некогда полагаться на себя. Надо скорее убираться отсюда и выводить его из приступа.
Нога ударилась о что-то твёрдое. Под корнями обнаружилось острое ребро каменного кирпича, наполовину увязшего в земле. Рука каснулась его, губы прочитали Алгоритм на греческом — по фотографии, разумеется, ведь до этого я почти не знал этот язык.
— [Epilexte apothikefsi technourgima, aposyskevaste to technourgima, ekkiniste to technourgima]
На телефоне появилось всплывающее сообщение.
[Артефакт доступен]
Значок с вышкой сотовой связи показал четыре палки.
Контакты.
«Инга сестра» — позвонить.
Гудки. Мучительные — и такие родные, такие долгожданные три гудка.
— Алло, — голос мужской и встревожанный. — Кто это? Эта штука работает!
— Это Станислав. Мать его, тот самый! Ты должен знать!
— Дядя Станислав? Это Дмитрий Второй. Сын Инги. Она говорила пару сотен лет назад, что ты можешь позвонить… да. Всё это время телефон висел за стеклом на стене… Так ты… ты проснулся?! Ты живой, да?!
Слова приходили с задержкой — не пара часов, конечно, как они должны были бы идти исходя из привычных законов физики, но с приличной, в секунды полторы.