Tsubasa Tiger
Шрифт:
Она всё ещё не понимала, что ей с самого начала управляла Сендзёгахара-сан.
В ложь о том, что она с самого начала знала о бедствии в доме Ханекава, теперь больше всех верила именно Карен-тян. Я не волновалась за её будущее, но только потому, что, даже будучи школьницей, она была опасна.
– Точно, Карен-тян сама додумалась!
С этими словами Цукихи-тян вернулась в комнату. Похоже, что она, с улыбкой усевшаяся рядом с Карен-тян, всё поняла и осознанно приняла предложение Сендзёгахары-сан.
Да.
Вот она-то была довольно хитра.
Карен-тян учится в третьем классе средней школы, Цукихи-тян во втором.
Когда они сидели рядом в одной одежде (форма средней школы Цуганоки №2), они казались близнецами (хотя когда они встали, стала заметна разница в росте).
– Кстати, это же ячменный чай? Значит, если он постарается, то может превратиться в пиво?
Карен-тян прекратила сдерживаться и начала разговор.
У неё было поразительное чувство дистанции, когда дело касалось межличностных отношений. Такой разговор не должен начинаться через пять минут после того, как она пригласила меня в свой дом.
Дайте мне расслабиться.
– И то и другое делается из ячменя, но чай кипятят, а пиво должно забродить.
Не будем думать о том, насколько верно выражение «постарается». Но в семье напитков они и правда родственники. Я хотела сказать, что всё совсем не так, но, хм, вопрос Карен-тян попал точно в цель.
– Да. Теперь понятно, почему от ячменного чая поднимается настроение.
Однако вывод меня разочаровал.
Карен-тян опустошила стакан одним глотком.
Когда я пригляделась к стакану, то увидела, что он был очень качественным.
Это посуда Баккарат?
Даже если и нет, весьма неуважительно называть её «стаканом».
Более того, судя по тому, как Карен-тян и Цукихи-тян с ней обращались, они понятия не имели о стоимости этой посуды…
Неужели Арараги так богаты?
– Ну, в любом случае… – сказала Цукихи-тян, бросив косой взгляд на Карен-тян.
Похоже, она привыкла к Карен-тян, потому что была её сестрой. – Если тебе негде спать, можешь оставаться у нас сколько хочешь. К счастью, брата сейчас нет. Можешь пользоваться его комнатой.
– Комнатой… Арараги-куна.
– Ага. В ней бессмысленно стоит эта бессмысленно пружинистая постель.
Я… знала об этом.
Более этого, в этом и была суть комбинации, придуманной Сендзёгахарой-сан.
Мне сложно выразить это, но я чувствовала себя виноватой за эту комбинацию, которая воспользовалась невинной искренностью Карен-тян и Цукихи-тян, и чувством справедливости Огненных Сестёр. Но, поскольку они себя вели так исключительно по своей вине, я не могла быть столь сдержанной.
Поняв, что я буду себя так чувствовать, Сендзёгахара-сан превратила свою идею в «комбинацию», ничего мне не говоря.
Чтобы в итоге я ничего не узнала.
Она взяла роль злодея на себя.
Я не понимала, чем она думала и в каком состоянии была, когда помогала другой девушке (мне!) оказаться в доме своего парня. Вероятно, это было связано с её мазохистскими наклонностями, сохранившимися по сей день.
Она выдерживала боль.
Всё это она делала ради меня.
Когда я подумала об этом, те слова Карен-тян пронзили моё сердце.
Холодная – сдержанная.
Первым делом ты должна была обратиться ко мне за помощью.
Я… ждала, когда мне сделают предложение.
И когда Сендзёгахара-сан заставила меня остаться у неё, я не искала помощи сама. Конечно, я думала, что эта логика полностью противоположна тому, что говорил Ошино-сан – «люди спасают себя сами».
Да.
Я проиграла своему отчаянию.
Я не думала о том, чтобы спастись сама.
И ещё я вспомнила, что мне говорила Сендзёгахара-сан.
Я просто приняла отсутствие вкуса.
Я не видела тьмы.
Ошибка.
– Цубаса-сан? Что-то не так? Ты замечталась? Лицо у тебя очень глупое.
– …
И где ее воспитание?
О каком «глупом лице» она говорит?
– Наверное, пожар – это и правда очень тяжело. Я видела что-то похожее только в Тиби Маруко-тян.
– О, нет, я в порядке.
Так я сказала.
Я сказала, что я в порядке, пусть это и было ложью.
– Но хорошо. Я приму ваше предложение и останусь здесь. По крайней мере, пока Арараги-кун не вернётся.
Я не знала, когда это случится, но вопрос был в другом. Что случится раньше – те, кого я должна называть матерью и отцом, найдут новое жилье, или Арараги-кун попросит меня освободить комнату.
Думать об этом смысла не было.
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста.
– Давайте хорошо проведём время.
Мы пожали друг другу руки.
Встали в кольцо.
Мы собираемся танцевать?
Я не знала, как Сендзёгахара-сан объяснила ситуацию в семье Ханекава (вообще, сама Сендзёгахара-сан не знала о ситуации в семье Ханекава), но я была рада, что эти двое не расспрашивали меня.
– Устроим вечеринку в пижамах, Цубаса-сан!
– Боюсь, что не смогу принять твоё предложение.
– Тогда как насчёт реслинга?!
– Нет, спасибо.
– О, я старшая, но мне всегда хотелось старшую сестру. Можно я буду называть тебя «старшая сестра», пока ты у нас живёшь?
Карен-тян говорила словами Сенгоку-тян.
Цукихи-тян смотрела на Карен-тян с улыбкой. Попробуй понять, кто из них старше.
Потом я кое-что поняла.
Или скорее, об этом я подумала с самого начала.