Туда и обратно

Верт Александр

Разум внезапно напомнил давний шепот матери.

— Спи, мой хороший, — говорила она сыну, когда тому не было и пяти лет. — Спи, а я тоже буду спать, мне будет сниться Снежный Бог, тот, что хранит тебя и твое будущее. Когда ты подрастешь, я все тебе расскажу, а пока просто спи.

А потом она пела, тихо, ласково, о перепутье дорог, на котором старый идол Севера непременно укажет верный путь и цену, которую придется заплатить.

Это воспоминание отозвалось болью в груди Антракса, но вместе с тем ужас ушел. Пришло осознание, что Божество —

или что оно там такое? — не было враждебным, разве что просто разгневанным, иначе не уложило бы его спать, а просто забыло о его существовании, вычеркнув из рода Лен-дер-Валь.

Его матери действительно снился Снежный Бог. Это говорила, и она сама, и отец, но Антракс никогда не относился к этому всерьез. Чего только не приснится в этом мире.

«Что ж, — решил он, — посмотрим, насколько правдиво пророчество».

Он с трудом улыбнулся испуганной жене, привлек ее к себе, и обнял.

— Моя мама говорила со снежным богом, — начал он. — Садилась рядом и прикасалась к нему головой и как-то так вместо молитвы тихонько засыпала, вот я и решил посидеть тут немного, — соврал он, понимая, что в этом действительно есть что-то схожее, ведь он подошел к статуе и прикоснулся к ней, прежде чем началось это безумие.

— И он тебе приснился? — радостно спросила Лилайна, понимая, что холодные руки супруга быстро теплеют, а напряженная морщинка на лбу полностью разгладилась.

— Да, потребовал свою статую в Рейне, — ответил Антракс, посмеиваясь над серьезностью собственных слов.

Он уже знал, что статуя обязательно будет, даже если слова Бога не окажутся правдивыми просто потому, что это часть наследия его предков, часть культуры, которой он пренебрег.

— А ведь он прав, — рассмеялась Лилайна. — Как свидетель нашего брака он имеет право находиться в нашем доме.

— Расторгнутого брака, — напомнил Антракс, вспоминая первую церемонию.

— Я глупая была! — заявила Лилайна уверенно. — Тебя боялась, Снежному Богу это явно не понравилось, вот он и надавил на меня, чтобы глупости из меня вышли, а я зажалась, перепугалась и только глазками хлопала, — она прижалась к мужу, чтобы радостно закрыть глаза и перейти на шепот, — но, та церемония, первая для меня была настоящей, а вторая просто буквой закона, ради твоей коронации. Я не сразу стала хорошей женой для тебя, но плохой женой я стала именно той ночью под Эштарским небом.

Антракс невольно улыбнулся. Для него тоже та первая церемония была важнее, хоть и прошла она без лоска, восторга и даже счастья. Первая брачная ночь тоже вышла неидеальной, но все это было началом их настоящей близости.

Ему многое хотелось ей сказать, но слов не находилось, а от полноты чувств он мог только обнять ее крепче.

— Ты, вообще, как здесь оказалась? — спросил он, понимая, что слишком размяк от подобной ностальгии.

— Тебя пошла искать, — прошептала Лилайна. — Ты мне еще долг за день не вернул.

Антракс рассмеялся.

— И что, ты хочешь потребовать долг прямо тут?

— Да, — внезапно прошептала Лилайна отстранившись. — Почему бы не показать Снежному Богу, что он не зря соединял нас той ночью?

Антракс хмыкнул, чувствуя внезапную неловкость. Мысль о том, что непонятное нечто именуемое Снежным Богом, знающее все о прошлом, действительно что-то увидит, его немного смущало.

— Может не надо, — прошептал он растерянно.

— Что? — усмехнулась Лилайна. — Не ты ли всю дорогу пытаешься вывести наши брачные игры подальше от постели?

В ее серебряных глазах играли веселые огоньки возбуждения и азарта, такие пленительные, что устоять было просто невозможно.

— Ну, тогда ты сама виновата, — прошептал мужчина улыбаясь.

Лилайна усмехнулась и с вызовом взглянула ему в глаза. Чувствовала она себя хорошо. Новость о беременности словно вдохнула в нее новую жизнь и наполнила силой, а теперь ей хотелось совершить что-то особенное, личное, что-то, что понимали только они вдвоем. Поэтому идея заняться любовью в древнем храме, не казалась ей развратной или глупой, напротив очень личной и правильной, соединяющей прошлое, настоящее и будущее, которое ей предстоит родить.

Антракс, осознав ее порыв, подхватил ее на руки и, забыв о холоде, севере и подсматривающим древнем божестве, осторожно уложил ее на пол, там, где во сне был прикован ледяной глыбой, а затем начал осыпать поцелуями ее лице, дразнить прикосновением губы и часть шеи, выглядывающую из-под белого воротничка, а она опрокидывала голову, обнимала его ногами и улыбалась так сладко и маняще, что у Антракса кружилась голова.

В воздухе появился новый аромат, сладкий и пьянящий, но думать о его силе Антракс не мог, чувствуя, как все ощущения и желания обостряются.

Он ловил ее руки, целовал ладони, пальцы, запястья и задыхался так, словно обладал ей целиком, а Лилайна млела и таяла. Ей казалось, что она просто растекается от удовольствия просто потому, что Антракс рядом, а его прикосновения, его руки и губы были невыносимо сладкими, а пальцы, скользящие по бедрам и собирающие ткань в складки, были почти пыткой.

Она стонала, вздрагивала и извивалась, пока он не оказался внутри, тогда немного очнувшись, она обняла его так крепко, как только смогла и поцеловала, мечтая губами в прикосновении рассказать все, что она думала и чувствовала, показать, как именно она его любит, горячо, жадно и страстно.

Антракс отвечал на этот поцелуй с таким же азартом и медленно, сладко и нежно проникал в нее, утопал в ней, растворяясь в ощущениях.

Не было движений, не было даже страсти, был только огнь в окружении льда, в котором они были едины. Пламя согревало и ласкало их, связывая еще крепче, пока волна наслаждения не накрыла обоих, заставляя застыть и даже не дышать.

Лилайна выдохнула, отстранилась, сладко вздохнула, глядя в синие глаза и с улыбкой призналась:

— У нас будет ребенок.