Тулса
Шрифт:
— Уходи в лес на безопасное расстояние от поселения диких. За тобой прибудет спасательный транспорт. — Пообещала ментаграмма.
Эта новость взбодрила Светоча посильнее выброса гормонов. Он спустился вниз и спрыгнул на землю. Рядом что-то металлически лязгнуло, зажглись несколько фонарей и грубый мужской голос произнес:
— Ну, всё, голубчик, отбегался.
Глава 9
Глава 9
От
— Надо же, онемел. — Усмехнулся дикарь. — Или это у него защита какая-то новая?
Мужики заржали над его шуткой.
— Сейчас военные приедут и проверят, что у него, новая защита или придуривается. Семен, посмотри, что у него с рукой, перелом или вывих.
Коренастый бородатый мужчина с красным лицом нагнулся над Светочем, стянул китель с больной руки и, не церемонясь, осмотрел ее, разминая пальцами. От боли Светоч застонал. Краснолицый ухмыльнулся в бороду и резко дернул руку на себя. Яркая молния ударила Светочу в голову и вышла через руку. После дикой манипуляции боль вдруг ослабла.
— Это был вывих. — Сообщил краснолицый. — Паренек легко отделался. — Он нагнулся над Светочем. — Ну, дружище, рассказывай, чего тебе не жилось в городе?
— Ничего он не расскажет. Не видишь, сопляк не в себе. — Со знанием дела произнес мужчина в клетчатой рубашке с подвернутыми до локтей рукавами.
— Сопляк? Они все из города выглядят на один возраст, что двадцать, что сорок. Эй, сыкло, тебе сколько лет?
Светоч может и ответил бы, но его челюсти свело так, что никакая сила не могла их разжать.
— Ща обоссытся от страха. — Решил краснолицый. — Злой и трусливый, как мой пекинес.
— Предельный уровень мышечного тонуса. — Сообщила ментаграмма. — Включаю режим расслабления.
По телу Светоча растеклась приятная слабость. Мышечные спазмы ушли, что не осталось незамеченным от глаз пленивших его людей.
— О, смотри, моргать начал. Видать в себя приходит. Парень, ты меня слышишь? Моргни, если да.
Светоч моргнул. Мужчины почему-то стали смеяться над ним.
— Я слышал, у них в тело встроена бомба. Если долго не выходит на связь, она уничтожает его. — Поделился слухами мужчина в спортивных штанах и майке. — Звери, нечего сказать. Никого не жалеют, ни своих, ни чужих.
— Говорят у них там такие порядки, что если что-то увидишь своими глазами, что тебе не так рассказывали, то в живых не останешься. Этому гаврику так и так хана. Может, сами его грохнем, пока он полумертвый? — Предложил мужчина в клетчатой рубашке.
— Додумайся тоже, Кузьма. Много ли их попадает в плен. Я вот ни одного живого одержимого не видел. Если сам не взорвется, сможет поделиться с военными какими-нибудь секретами. — Предположил краснолицый Семен.
— Ничего он не расскажет. Он же запрограммированный.
— Отставить самоуправство. Ждем военных и больше никакой отсебятины. — Семен рубанул рукой воздух. — Ну, парень, хочешь жить, давай, рассказывай.
— Что... — Светоч облизал пересохшие губы, — рассказывать?
— Во, заговорил! — Обрадовался Кузьма. — Рассказывай, как зовут вначале.
— Све... Светоч? — Тихим голос произнес пленник.
— Света-Светоч. — Семен заржал. — У меня жену так зовут, Света. Выходит, вы с ней тезки.
Светоч не понял причин для смеха. Его имя казалось ему обычным и женщинам оно никак не шло.
— Тьфу, сектанты. — Плюнул Кузьма. — У них, что не имя, то обязательно какое-то блаженное, как для юродивых. Помнишь, мужики рассказывали про какого-то... — он защелкал пальцами, силясь вспомнить, — как там его, думал никогда не забуду, а, Радомысл.
— А я слышал, одного звали Смехозавр. — Смеясь, произнес мужчина в клетчатой рубашке.
— Да не Смехозавр, а Смехозар. — Исправил его Семен. — Отличное имя для комика. Был бы поваром, звали Борщеславом или Макарондием. Вот тебя бы в городе звали Медомыслом.
— А тебя как? Яйцерезославом? Или Кастратием?
Мужчины снова принялись смеяться, беспричинно для Светоча.
— Может, ему водки дать, а то он бледный какой-то? — Предложил Кузьма. — Порозовеет.
— Да хватит уже придумывать. Сдадим, как есть. Неизвестно еще, можно ему алкоголь или нет. Вдруг у них там уже генетические изменения настолько значимые, что водка стала ядом.
— Водка яд? — Усмехнулся Кузьма. — Скажешь тоже. У меня тесть однажды отравился кислым молоком. Сделал всего пару глотков и чуть не умер от обезвоживания. Вот это был яд, а водка это напиток для установления доверительных отношений и расширения границ познания мира.
— Алкаш ты, Кузя. — Усмехнулся мужчина в клетчатой рубахе. — Но с философией.
— Неправда, не алкаш. У алкаша одна цель, напиться в зюзю и забыться, а меня алкоголь на всякие высокие вещи подбивает.
— Какие же? — Усмехнулся Семен.
— Поэзия. — Гордо подняв подбородок, сообщил Кузьма. — О природе пишу, о том, что вижу.
Его признание рассмешило товарищей. Они даже забыли о Светоче.
— А ну-ка, прочти что-нибудь. — Предложил Семен. — Надо же, всю жизнь тебя знаю, а тут такие дела.
— В другой раз. Мне нужен настрой.
— А сочинить можешь? — Спросил Семен.
— Я же говорю, только под вдохновение, а для него нужен настрой. — Скромно признался новоявленный поэт. — Ладно, вот набросок. Поймали лихие стрелки, бойца, явившегося к нам с того света. Как зайца словили в силки, а звали его мальчик Света. — Выдал он рифмованный перл.
Секундный ступор прервался громким смехом.
— Ну, ты мастер рифмоплет. — Кузьма вытер слезы. — Мальчик Света с того света.