Тульский – Токарев (Том 2)
Шрифт:
Токарев заулыбался еще шире:
– Наверное, лучше… Его манера – «добрее». А Сева… Он, прежде чем перейти в обмен ударами, говорит себе: боли нет, боли нет…
– Подожди, – Аня непонимающе затрясла головой. – Так говори не говори, боль-то есть? Или это типа самогипноза?
Артем погладил девушку по волосам, прижал к себе:
– Если я себе сейчас скажу, что боли нет, а ты мне дашь сковородой по голове, то боль будет… А если мы на ринге, то адреналин решает эту проблему.
Аня неуверенно кивнула и тут же задала новый вопрос:
– А Леша – добрее, потому что умнее?
Токарев ответить не успел – кто-то выше и левее, как оказалось, прислушивался к их разговору:
– Добрее он, потому что слабее. Слабак он. Его и не боксер урыть на улице сможет.
Голос прозвучал резко, почти агрессивно. Не поняв, кто говорил, Артем закрутил головой, ощупывая взглядом лица зрителей. Никто на его взгляд не откликнулся.
Аня по-женски мудро успокаивающе стиснула руку Токарева, но сама не удержалась от язвительного замечания:
– Уж не вы ли уроете-то?
– А не в этом дело…
И снова голос прозвучал словно ниоткуда. Токарев начал привставать, чтобы обернуться и найти глазами говорившего, но Аня силой усадила его на место:
– Да не обращай ты внимания… Даже я понимаю, что с Лешей на улице никто не справится – кроме такого же боксера… Правда?
Токареву показалось, что сверху прошелестел смешок… Артем нахмурился и ничего не ответил, потому что вспомнил историю, приключившуюся с ним пару недель назад…
…Его тогда занесло по делу в район улицы Шкапина. К нужному адресу он пробирался «огородами» – проныривая через дворики, потому что опасался стычки. Точнее, не опасался, а не хотел ее – зачем? Ответить-то он сможет, но на хрена попу гармонь? А «шкапинских» в те времена втайне боялись все. Хуже их были только «чубаровцы» в двадцатых годах, которые подарили русскому языку слово «гопник» (ГОП – городское общежитие пролетариата).
Впрочем, сейчас уже мало кто помнит о «чубаровцах», о садике Сан-Галли…
А в семидесятые годы улица Шкапина и район Нарвских ворот пользовались самой дурной славой. Это был тот еще райончик – паутинные бараки, нищая закусь дешевого пойла, безразличие к одежде и шакалья удаль подростков из неблагополучных семей… Все в этом районе было по-горькому, по-заводскому… И бились там люто – кость в кость. И менты там лютовали не меньше, чем ватажники, – если били, то в мясо, в синь и с перекурами. А если кто-то скулить начинал, ему в лицо гыкали: «А чего ты хотел? Мы давно так живем, Обводному каналу молимся…»
Несмотря на все предосторожности, Артем, подходя к Балтийскому вокзалу, разумеется на «шкапинских» все-таки наткнулся. Их было пятеро, и вся компания заслуженно причисляла себя к сливкам шкапинского «общества»: Гера – Быстрый Олень, Валера – Подножка, Саша Эймер по прозвищу КВН, Петя – Юнкер да Вадик – Мокша. Артем их, конечно, не знал по именам и кликухам, но этого и не требовалось. Лица и повадки говорили сами за себя.
Увидев чужого, шпана рассыпалась, как гиены, нашедшие раненого волка. Заводила – Гера – шагнул вперед, маскируя прищуром огонь в глазах.
Тренер учил Артема нападать первым, отец – отвлекать чем-нибудь неожиданным.
– Скажите, пожалуйста, сколько времени?
Токарев спрятал часы в карман заранее, еще до встречи с ватагой, поэтому и смог опередить своим вопросом подобную же «заводку» со стороны «шкапинских».
Гера чуть удивился, но тут же нашелся:
– Тебе точно или можно приблизительно?
– Можно приблизительно, – кивнул Артем, дружелюбно улыбаясь и показывая всем своим видом, что не боится. Шакалы – они ведь чуют запах страха и реагируют на него мгновенно.
– Так только что ведь, – засуетился Гера и продолжил, переходя на пениевой: – «Прогудели три гудочка…»
– «…И зати-ихли вдали, – подхватил Подножка. – А чекисты этой ночкой на облааву пошли».
Артем вздохнул – ясно было, что эти не уймутся, но он все еще надеялся избежать драки грамотным поведением:
– Спасибо. Большое спасибо.
– Слышь, а мы тут руль просыпали, – вместо «пожалуйста» пожаловался Мокша.
– Ага, – кивнул Гера, – ыщем, ыщем, а все без толку. Не находил?
Токарев понимающе кивнул и спросил вежливо:
– А без мордобоя – никак?
– А ты что, крови пугаешься? Обмороки бывают? – осклабился Подножка.
– По ночам не ссышься? – заломил бровь Мокша.
– Может, у тебя завтра контрольная по арифметике? – гыкнул Гера, показав наполовину сломанный в драке клык.
– А к логопеду в детстве ходил? – вступил в хор Саша КВН.
Друг друга они подхватывали легко и непринужденно, словно с душой играли спектакль, выдержавший уже сотни представлений.
– Ходил молился – не помогли! – Артем шагнул вперед. Он думал, что шпана оценит его смелость и спокойствие – он играл по «обратной» логике – не убегал, а сокращал дистанцию. Но со «шкапинскими» психологизмы не срабатывали. Улица Шкапина не позволяла себе благородства – его отрицали тощий карман, подобранные окурки и почти поголовная судимость отцов – если таковые имелись.
Гера «просчитал» Токарева мгновенно, на инстинкте:
– Извини, милок, проверочка… – Он якобы расслабился и даже по-человечески улыбнулся. – Сам откуда?