Тульский – Токарев (Том 2)
Шрифт:
А Василий Павлович молча курил и лихорадочно соображал, что делать… Конечно, все еще не точно установлено и бывают разные совпадения, но… Но если никакие не совпадения? Если действительно «в цвет»? Токарев плохо знал Тульского – младший лейтенант работал у него в отделе меньше года, но старые опера о нем отзывались хорошо. В целом, хорошо. Цепкий, говорили, парень, и не дурак, и не жополиз… вот только малость приблатненный какой-то… Василий Павлович в упор посмотрел на молодого опера и подумал про себя: «Какой же ты, Вася, к хренам собачьим, старый сыщик, ежели
– Вот что… Ты… Ты подожди меня… Я сейчас… добью тут кое-что… А потом сходим ко мне домой… чаю попьем.
Артур ожидал чего угодно, но только не приглашения на чай:
– Спасибо, а… зачем?
Токарев ответил, глядя в сторону и продолжая напряженно думать о чем-то своем:
– Я тебе… покажу кое-что… Документы у меня дома припрятаны… Секретные. Совершенно.
– Понял, – не поняв, естественно, ни черта, кивнул Артур. – Спасибо!
Василий Павлович хмыкнул все так же загадочно:
– Сначала глянешь, а потом – благодарить будешь. Если будешь.
Тульский заерзал на стуле, ожидая, пока начальник соберется, а Токарев прошелся по кабинету, затем вышел в коридор и оттуда голос его загремел с прежней силой:
– Петров, ты что по кабинету, как по камере, туда-сюда?..
– Да так, чего-то колено отсидел.
– Как ты можешь чего-то отсидеть, если тебя за стол не загнать… Я тебя просил рапорт на твое же, кстати, поощрение написать? Ты и этого не можешь!
– Мое дело ловить, а не писать…
– Тьфу ты! Пиши, я сказал! Так, опа – Хабибулин, ну-ка – ты долго сочинял постановление?
– А что? На пяти листах – мало?
– Да такую глупость можно было уместить и на одном! «Обстановка в квартире практически не нарушена. Ответственный квартиросъемщик не может припомнить – было ли выбито окно на кухне и были ли разбросаны простыни по квартире перед уходом!» Квартиросъемщик-то, может, и запамятовал, да вот прокуратура тебе живо напомнит! Переписать!!! Так, Лаптев, Лаптев!!!
Но Лаптев, делая вид, что вчитался в бумаги и поэтом у, будучи в думах, ничего не слышит, мелькнул в проеме открытой двери токаревского кабинета и скрылся в конце коридора…
Наконец Василий Павлович собрался (непривычно рано для себя и сотрудников), и они с Артуром пошли к нему домой. По дороге почти не говорили – так, перебросились несколькими дежурными фразами. Тульский почти физически чувствовал, что начальник в напряжении и что это напряжение почему-то растет – но совершенно не понимал, из-за чего…
Наконец дошли. Вводя гостя в коммуналку, Василий Павлович сразу предупредил:
– Не разувайся. Ноги, вон, вытри, и хорош.
В коммуналке (очень похожей на ту, где жил Тульский) было тихо, вечерние движения еще не начались. Артур начал обтирать ноги о половичок, покрытый влажной тряпкой, которая, разумеется, тут же скомкалась, засуетился, хотел было расправить, но Токарев подпихнул его в спину:
– Давай, проходи в комнату, я сейчас чайник заведу. У меня сушки есть мировые,
…Тульский с любопытством разглядывал стены и мебель. На большом письменном столе стояли рамки с фотографиями – у него дома были такие же, мать говорила, что такие рамки называются «модерн». На одной из фотографий он увидел парня, завязывающего кеду и лукаво улыбающегося… «Необычная фотография, – подумал Артур. – Странно, какое лицо… Лицо-то!!!..» Остолбеневший Тульский беспомощно оглянулся и увидел на батарее черные перекрученные бинты, какими обычно пользуются боксеры. Артур подошел и потрогал их – бинты давно просохли, они были жесткими от въевшегося в них пота.
– Не сомневайся, бинты боксерские…
Тульский обернулся – в дверях комнаты стоял с чайником Василий Павлович.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, наконец Токарев вздохнул и сказал:
– Ты садись. Давай-ка, действительно, – чайку попьем. Полагаю, ты все мои «секретные документы» увидел?
Артур молча кивнул.
– Он?
Еще один молчаливый кивок.
– Та-ак, понятно… Ну, как ты понял уже, мы с Артемом Васильевичем немного родственники. А посему – расскажи нормально, что происходит. Или уже поздно?
– Да ничего не поздно! – чуть руками не замахал от всех этих перипетий изрядно ошалевший Тульский. – И «жары»-то особо никакой нет…
…Артур рассказал все, утаив, разумеется, лишь про Варшаву. Начальник ОУРа дослушал, покачал головой, потом спросил почти без вопросительной интонации:
– Как я понимаю, информация ни от какого не от агента?
– Не от агента… А откуда вы?..
Токарев лишь вздохнул и посмотрел на опера, как на дебильного:
– Кто-то из пострадавших – знакомый… Просил жалом поводить? Да ты не жмись, я же вот – не стал перед тобой ваньку валять и втемную тебя расколбашивать да запутывать… Так что – знакомый?
– Примерно так, – выдавил Тульский.
– Тогда все сходится, – почесал в затылке Василий Павлович.
Артур не понял, что, собственно, «сходится», но для солидности кивнул: да, дескать, действительно сходится… Потом они пили чай, грызли сушки и долго говорили – о жизни вообще, об Артеме и о самом Тульском. Единственно что – не выпивали.
Токарев из этой беседы многое если не узнал, то понял про жизнь Артура, поражавшего тонким знанием преступного мира в сочетании с полным непониманием основ оперативно-розыскной работы. Второе было намного естественнее первого…
После рассказа с подробными эмоциональными нюансами о судимости Артема Тульский даже зауважал его – Артур ведь и сам в молодости сколько раз проделывал такое, – а вот не попался! И если бы только «такое»!
«А парень – надежный, – подумал про себя начальник розыска. – Такой не сдаст, будет молчать».
«А мужик-то – мировой», – решил в это же время Артур, и они не сговариваясь вдруг улыбнулись друг другу… Напоследок Василий Павлович коснулся дела:
– Ты своим знакомым передай, что у «Аметиста» драк больше не будет… Я… Я сам решу этот вопрос.