Туман войны
Шрифт:
Он вернул мне карту, я уселся прямо, глядя в затылок Саливану, который вдруг быстро надел наушники, нажал пару клавиш на пульте и сгорбился, поставив локти на консоль.
У меня над ухом засопел штаб-сержант, подавшийся вперед из любопытства. Я не решался окликнуть оператора — раз тот надел наушники, значит, услышал что-то важное. Все равно вскоре доложит ситуацию.
Саливан вновь надавил клавиши на пульте и накрыл наушники руками. Гильермо перестал сопеть, я тоже затаил дыхание — лишь
Так продолжалось минуту, после чего Саливан обернулся, снял наушники и протянул мне со словами:
— Послушайте, сэр, это модем.
— Не понял.
— Древний модем, ведущий передачу по телефонной линии. — Саливан надавил кнопку на пульте.
Из динамиков донеслось резкое пиликанье, звон, скрип и шипение — давно забытые звуки. В училище я изучал различные средства связи, в том числе и внешние модемы, но услышать его посреди Персидского залива… Может, Гильермо прав насчет чертей?
Надев наушники, я некоторое время гадал, не ошибся ли Саливан, пропустив сигнал через фильтры, отсекавшие посторонние шумы, и вскоре убедился в правоте акустика.
— Расшифровать можешь? — спросил я.
— Пытаюсь.
Гильермо навис у меня над плечом и произнес:
— Давай, сынок, уж постарайся.
Я обернулся, и штаб-сержант, пробормотав «простите, командир», уселся обратно.
Спустя четверть часа мучений с различными программами дешифровки Саливан заключил, что сигнал не так прост, как казалось.
— Нужен ключ, сэр. — Он виновато взглянул на меня. — С нашим бортовым компьютером и за день не справиться.
Гильермо едва слышно выругался, а Саливан добавил:
— Наверное, я лезу не в свое дело, — он даже привстал, но я надавил ему на плечо, чтобы сидел, и акустик продолжил: — Меня удивляют две вещи. Первая: почему мы слышим сигнал? Получается, буй № 13 выполняет функцию передатчика-демодулятора, хотя не связан с чем-либо телефонным кабелем.
Он замолчал, таращась на вогнутую стенку отсека.
— Что еще? — я решил прервать размышления Саливана, мы и так далеко зашли.
За штаб-сержанта я не переживал, опытный Гильермо не сболтнет лишнего при подчиненных, а вот еще зеленый, без году неделя на службе новобранец, угодивший в центр событий, попробует докопаться до истины. Ну точно как я когда-то с Кларком. Только Саливану быстро дадут по рукам, упекут в «серый дом», а мне шею намылят. Надо сосватать новобранца Гомез, пусть примет его в штат, толковый все-таки малый, склонен к аналитическому мышлению, скилл хороший, зачем в акустиках прозябать?
— Еще, — взгляд у Саливана до сих пор оставался отрешенным, — еще… волнует скорость передачи данных, сэр. Телефонные модемы ходили 56 килобит в секунду, допускалось соединение на 64 килобита, но я в это не верю. Впрочем, какая разница. — Он оживился, начал жестикулировать. — При такой скорости быстрый обмен данными невозможен.
— И? — Я не понимал, что он хочет сказать.
— Мы слышим сигнал давно, значит, кто-то куда-то загружает большой объем информации, не имея ничего, кроме телефонного модема.
— А куда загружают? — уточнил я. — Должно быть принимающее устройство.
— Сэр, это уже не в моей компетенции. — Саливан опустил голову. — Нужны оборудование и соответствующие специалисты.
Вот так. Ну и что теперь прикажете делать, притащить сюда Гомез? Но для этого нужно согласовать действия с командованием, которое будет против. Подобные решения на скорую руку не принимают. Потребуют направить данные аналитикам, задействуют секретную группу Рюминга, пока суд да дело, время уйдет. Передача сигнала может прекратиться. Записей у нас кот наплакал.
Аппарат вздрогнул, подо мной ощутимо завибрировало кресло.
— Что происходит? — Я коснулся обшивки, почувствовав дрожь металла.
Саливан схватился за штурвал, отключив автопилот. Сзади завозился Гильермо: передал мне акваланг для оператора. Я накинул тому на плечи ремни, застегнул на спине, повесив акваланг на грудь, сунул себе в рот загубник и проверил работу клапана подачи кислорода.
Все то же самое проделал со мной Гильермо — порядок действий в экстремальной ситуации был прописан правилами безопасности, я хорошо с ними ознакомился перед походом.
Прошла пара минут, а дрожь корпуса не прекратилась.
— Не могу удержать, сэр! — отчаянно воскликнул Саливан. — Нас разворачивает!
— У соседей та же ситуация! — доложил Гильермо, связавшийся с группой прикрытия.
Гул энергоустановки усилился, я смотрел на компас, неумолимо менявшую положение стрелку и пытался принять верное решение.
— Всплываем! — приказал я. — Гильермо, передайте команду соседям.
За обшивкой зашипел продуваемый балласт. Аппарат заметно накренился носом кверху, меняя глубину. Я взглянул на часы — полдень — и надиктовал запись в вахтенный журнал.
Спустя мгновения мы вынырнули на поверхность и ощутили сильную качку. Выглянув из люка, я выругался: с северо-запада надвигался шторм. Начало мутить. Не скажу, что страдаю морской болезнью, но волны в два человеческих роста не способствуют улучшению пищеварения.
— Стоп машина! — крикнул я Саливану.
Нас неумолимо тащило на восток, мы словно оказались посреди бурной реки, с легкостью увлекавшей тяжелые аппараты мощным течением.
Получив разрешение, Гильермо протиснулся в проем и заключил: